действительно не раскисал в воде как газета, а продолжал полноценно работать и даже воспринимать жесты. С помощью простых и понятных манипуляций, я снова включил прерванную передачу и досмотрел её, лёжа в тёплой и очень солёной воде. Несколько тысяч лет понадобилось людям, чтобы догадаться пустить в дополнительный водопровод морскую воду. Благодаря этому кожа людей будущего была здоровой и чистой. Морская вода убивала любые бактерии и микробы на поверхности кожи.
После ванны я смыл горькую воду с помощью душа и вытерся специальным гигроскопичным полотенцем. Особенный материал, будто испытывая сумасшедшую жажду, моментально впитывал влагу с моего тела.
Не имея лишних спальных мест, Всеволод Владимирович постелил мне на свободной от автомобиля террасе. Когда я лёг на застеленный надувной матрас и посмотрел на небо, я осознал, что единственное, что не изменилось в будущем, — это небо, звёзды и луна. Укрывшись одеялом с подогревом и вдыхая ноздрями прохладный ночной воздух, я представил, что Юля сейчас тоже смотрит на Луну. Мне её сильно не хватало. Хотелось почитать трёхлетнему сыну сказку на ночь, поправить ему одеяло и поцеловать в лобик. С мыслями о своих родных я уснул, чтобы встретиться с ними. К сожалению, во сне.
Работа
Утром я надеялся проснуться полторы тысячи лет назад. Но меня разбудил не голос любимой, а голос Всеволода Владимировича. Проснувшись, я ощутил, что моя правая нога, которая ночью вылезла из-под одеяла, практически окоченела. Странная у них погода. Днём очень жарко, а ночью холодно. Практически как на Ллуне.
Мы быстро позавтракали. На этот раз была подана вкуснейшая в моей жизни гороховая каша. Через яркий и знакомый вкус жёлтых горошин, превратившихся в пюре и потерявших форму, чувствовался вкус сливочного масла. Свежайший и ещё тёплый хлеб радовал своей хрустящей корочкой. Свежезаваренный травяной чай с мелиссой и мятой приятно бодрил. Всеволод Владимирович был молчалив утром. Он не выражал своих эмоций и благодаря этому был похож на харизматичного супергероя, которому в любом боевике не положено быть разговорчивым и весёлым.
Я любил принимать душ и чистить зубы только после завтрака, поэтому, насладившись едой, я отправился в душ. Старик выдал мне зубную щётку. Я уже начал привыкать к гаджетам этой футуристичной ванны. Я сделал вид, что не удивился приятной музыке во время приёма душа и отсутствию пасты на зубной щётке. Щётка распыляла ароматную воду на зубы под огромным давлением, немножко жужжала и светилась кварцевым светом, которым в XXI веке обеззараживают медицинские палаты. После чистки, конец которой ознаменовался звуковым сигналом, исходящим от щётки, я попробовал зубы языком и ощутил их небывалую гладкость и чистоту.
Когда я вышел из ванной, Всеволод Владимирович как раз раскладывал на диване знакомую мне одежду.
— Вот тебе белая рубашка и чёрные брюки, — тоном, не терпящим возражений, сказал старик. — Надевай быстрее. Мы уже опаздываем на работу. Негоже показать себя непунктуальным в твой первый день.
— Работу? — спросил я, подходя к разложенной одежде.
— Конечно. А как ты собираешься зарабатывать коины? — сказал Всеволод Владимирович, указывая на мой лист. — Ты, кстати, посмотри, сколько у тебя на счету.
Я взял свой лист. Он моментально включился, показав не вызывающее оптимизма число: «?1720».
— Тут минус тысяча семьсот двадцать, — тихо и обреченно сказал я. — Где это я так успел потратиться?
— Дела плохи, — насупив брови, сказал старик, — нужно побыстрее зарабатывать. Ты за два дня хорошо потратился. Поездка за рулём флипа, еда у меня дома, проживание в дорогой квартире, вчерашний поход в ресторан — всё это затратно. Если ты сегодня не сможешь заработать, завтра окажешься в одиночной камере тюрьмы, и я не смогу тебе помочь.
После того, как я надел привычную белую рубашку с чёрными брюками, мы сели в «Ё-шку» и отправились в сторону центра. Белые рубашки на продавцах прошли сквозь века не благодаря тому, что их лоббировали производители, которым хотелось сэкономить на краске, а благодаря людским привычкам. Несколько тысяч лет люди привыкали искать взглядом в магазинах людей в белых рубашках или, на худой конец, в другой специальной форме. Вы представьте, насколько сложнее было бы распознать продавцов среди покупателей, если бы им разрешили ходить в своей любимой одежде.
— Давай дам тебе несколько инструкций, — по-деловому начал Всеволод Владимирович. — На работе относись ко мне как к самому главному, то есть обязательно на «Вы» и по имени-отчеству. Все основные вопросы старайся задавать своему напарнику. И теперь самое главное.
— Что? — спросил я, чувствуя себя на плацу в первый день армии.
— Ни намёка на то, что ты из прошлого! — сняв руку с руля и подняв указательный палец, сказал Всеволод Владимирович. — Запомни это! Это очень важно.
— Почему? Это разве секрет?
— Ну, вот тебе пример. Скажи, как в XXI веке отнесутся к парню, говорящему, что он пролетел полторы тысячи лет сквозь время? — улыбнувшись, спросил старик.
— Думаю, сначала подумают, что он шутит, а потом, если он будет настаивать, сдадут в сумасшедший дом, — предположил я.
— И почему тогда ты думаешь, что мы поступим по-другому? Думаешь, у нас часто появляются люди из прошлого?
— Хорошо! Я вас понял, — охотно согласился я, — но как я смогу сойти за своего, если я тут всего второй день? Коллеги быстро догадаются, что я не из этого времени.
— Я этот вариант предусмотрел, — посмотрев на меня, сказал Всеволод Владимирович, — если будут спрашивать настойчиво, то скажешь, что ты из далёкой северной деревни противников социальной сети. И что ты недавно решил вернуться в цивилизацию.
— Ого! Это что за деревни такие? — удивился я.
— Ну, чего тут непонятного, — сказал старик, — ты же понимаешь людскую природу. Всегда и во все времена существовали бунтари, которым жизненно необходимо противопоставлять себя существующей системе. Социальная сеть «Ковчег» никого не принуждает пользоваться ей. Поэтому около 10% людей, отказавшихся от этого блага, живут отдельно и не пользуются листами. У них своя экономика, своё производство. Они недалеко ушли по развитию от вашего XXI века, а в некоторых вещах даже деградировали.
— Очень интересно, — сказал я, смотря на пустующие бассейны, аллеи, освещённые солнцем на восходе. Лишь несколько отчаянных людей были замечены на утренней пробежке. — И что, такие люди всегда могут вернуться в город?
— Могут, но они должны быть зарегистрированы, иначе любой остановивший их полицейский депортирует такого антисоциального типа на родину.
— И они не воюют с вами?
— Нет, конечно, — рассмеялся старик. — Как можно воевать с таким мощным объединением общества, как социальная сеть? Это невозможно. Слушай, давай потом договорим. Мы уже подъезжаем.
Когда мы стали снижать скорость, открылся вид на огромное двухэтажное здание, которое я запомнил по вчерашней передаче. Лучи утреннего солнца пробивались сквозь огромные буквы названия автосалона: «Эдем». Вокруг стояли всевозможные флипы разных цветов и форм.
Мы свернули на неприметный съезд и начали двигаться вниз, на подземную парковку здания. Парковка была практически пустой. Мы остановились и вышли из машины, поднялись вверх по лестнице, и перед нами открылся удивительный вид. Я с большой уверенностью могу сказать, что первое впечатление
