рад помочь вам отнести его наверх.
«Наверх, в камеру временного содержания», — подумал Леонард.
Он был настолько испуган, что его чуть ли не разбирал смех.
— Наш багаж у внука, — пробормотал он так, будто реальный мир все еще существовал. — Мы, наверное, придем попозже.
Удастся ли им удрать от полиции? Леонард знал, что ему не удастся. Даже ухромать не получится.
Ганни Г. — что за имечко? — засунул руку в карман рубашки, вытащил оттуда клочок бумаги и сказал:
— Извините, доктор Фокс. Совсем забыл. Мистер Боттом просил передать вам это.
Записка гласила: «Леонард, Вэл, я рад, что вы в безопасности. Прошу доверять этому человеку. Он проводит вас в мой бокс. Я вернусь попозже, сегодня, в субботу. Нам обязательно нужно увидеться. В моей комнате, на столе, лежат чеки в кафетерий — возьмите, если захотите поесть или попить. До скорого. Ник».
Далее следовала сделанная наспех приписка: «Ганни Г. сообщит мне по телефону о вашем приезде».
Леонард не мог сказать, написано это Ником или нет, потому что не был знаком с его почерком. Он сунул записку в карман, чувствуя, что совсем сбит с толку.
— Пойду за внуком и багажом, — произнес он наконец. Его слова гулким эхом отдавались во взрывобезопасной входной коробке.
— Отлично, доктор Фокс, — сказал квадратнолицый охранник. — Я подожду вас здесь.
Вэл ждал его не там, где они расстались, а у западного угла кондоминиума. Леонард поведал ему о происходящем. Парень нахмурился, глядя на громадное здание.
— Мне это кажется подозрительным, дедушка.
— Да, — согласился Леонард. — Но меня же выпустили.
— Им нужен я, дедушка. Может, за меня объявлено вознаграждение. Омура вполне мог его предложить.
— Да, но… — Леонард еще раз показал ему записку. — Это почерк твоего отца?
Вэл нахмурился.
— Вроде бы. Не уверен. Я так давно не… — Он прищурился, посмотрев на солнце, смял записку, швырнул ее на землю. — Там у меня отберут пистолет.
— Да, охранники наверняка это сделают, — сказал Леонард. — Рядом с телеэкраном висит объявление…
— Они не получат моего пистолета, — отрезал Вэл.
— Они наверняка его вернут, когда мы будем уходить.
Вэл улыбнулся.
— Идем со мной, дед.
К западу от огромного здания молла, за въездом на парковку, к реке шла старая мощеная велосипедная дорожка, прежде пересекавшая Черри-Крик по небольшому мосту. Велосипедная дорожка и тротуар продолжались на другом берегу, но узенький мостик был кем-то взорван. Вэл повел деда к западной оконечности уничтоженного моста — многочисленные камеры наблюдения на кондоминиуме не захватывали это место. Вода под мостом была слишком высока, а потому бездомные там не собирались и не ютились.
Леонард смотрел на Вэла, который взял два камня. Используя один как молоток, а другой — как долото, он принялся сбивать ржавую заглушку на старой трубе, торчавшей из речного берега. Наконец та со ржавым скрежетом соскочила. Теперь по трубе ничего не текло. Внутри оказались грязь и паутина. Вэл залез в свою сумку, вытащил одну из футболок, достал из-за пояса «беретту» и завернул в футболку вместе с несколькими магазинами. Засунув сверток в трубу на глубину запястья, он с помощью двух камней вернул заглушку на место.
— Идем, — сказал он.
Леонард поразился, обнаружив, как тесно у Ника — и как шумно в соседских боксах и в коридорах бывшего торгового комплекса. Здесь хватало места только для кровати, крохотного стола, дешевого стула, маленькой ванны с туалетом и душевой и совсем микроскопического стенного шкафчика. Он лежал на кровати, часто дыша, а Вэл ходил туда-сюда, как хищник в слишком маленькой для него клетке.
— Чеки на столе, — сказал Леонард. — Можно сходить в кафетерий и поесть. После завтрака на дороге прошло бог знает сколько времени.
Вэл, ничего не ответив, открыл единственный ящик маленького отцовского стола. Там лежала только гибкая клавиатура для дистанционного управления телевизором. Леонард знал, что обычно телевизор и его компьютерные функции управляются посредством телефона. Потом Вэл залез в стенной шкафчик, перебрал рубашки, брюки, спортивные куртки, после чего вытащил бухту веревки и ремни крепления, висевшие в углу.
— Это что еще за хрень?
— Вероятно, твой отец занимается скалолазанием, — ответил Леонард, увидев металлические карабины и зажимы, которые в прошлом веке назывались жумарами.
— Фига с два, — сказал Вэл. — Готов спорить на что угодно, предок припас это на тот случай, если вдруг придется давать деру с крыши. Видишь это?
Он поднял небольшой прямоугольный сверток из оранжево-черного нейлона.
— Что это?
— Это для плавания. Может, плавающее кресло вроде тех, что бывают у рыбаков. Предок спускается с крыши на газон, надувает эту хреновину и гребет что есть мочи на другую сторону реки.
— Такие меры предосторожности вполне разумны на случай пожара… — начал было Леонард.
Вэл расхохотался и принялся просматривать ящики.
— Твоему отцу не понравится, что ты копаешься в его вещах, — заметил Леонард.
— Мой… отец… может надеть свой лучший галстук и поцеловать меня в задницу, — сказал Вэл. — Если я найду деньги, то сразу же смотаюсь отсюда.
Он вытащил из-под свежего нижнего белья несколько ампул с флэшбэком и швырнул на кровать.
— И ты даже не станешь ждать отца, чтобы поздороваться с ним?
— Нет.
Вэл заглянул под кровать, за большой телеэкран, обследовал бачок унитаза и душ. Потом, вернувшись в комнату, он посмотрел на ящики, которые только что переворошил, и пробормотал:
— Постой-ка. Я помню, что когда от меня что-то прятали в доме…
Вэл принялся вытаскивать ящики и выворачивать их содержимое на пол. Жестом попросив деда подвинуться, он стал укладывать пустые ящики на кровать дном вверх. К каждому ящику снизу скотчем были прикреплены цветные папки.
— Опаньки, — сказал парень.
— Не похоже на деньги. Твой отец придет в ярость, когда вернется и увидит…
Но Вэл уже сорвал скотч и теперь укладывал папки на столик, одну поверх другой. Сначала он просто перелистывал страницы, явно в поисках денег, но, просмотрев папки, разложил их по порядку и принялся читать.
— Господи Иисусе, — выдохнул Вэл.
— Что это?
Вэл без слов, не отрываясь от следующей папки, швырнул деду ту, что уже прочел.
— Господи Иисусе, — снова проговорил он.
Леонард начал читать. Такие дурные предчувствия были у него только раз в жизни — когда его жена Кэрол пришла домой и сообщила ему, что у нее рак яичников.
Это были ксерокопии доклада для жюри присяжных — доказательства, снимки, сделанные со спутника, записи телефонных разговоров и другая информация. Из всего этого вытекал единственный вывод: пять с половиной лет назад Ник Боттом, детектив первого ранга из отдела по особо важным делам,
