Олимп

запустил руку под расстегнутую блузку и накрыл горячей ладонью грудь, затянутую в маленький и достаточно жесткий лифчик.

— Видел? — не уступала Эллис.

— Ну да. Все видели.

— Думаешь, будет война?

— Не-а.

Сэм поцеловал ее снова, с ходу пытаясь разжечь только что бушевавшую страсть, однако язык девушки не желал покидать укрытия.

Когда молодые люди оторвались друг от друга, когда она вытащила из юбки края блузки, бросив ненужную одежду за спину, когда ее кожу облили струи тусклого отраженного света небес, желтое мерцание радио и дисков на приборной доске, она сказала:

— Отец говорит, может развязаться война.

— Подумаешь, какой-то паршивый карантин. — Сэм обвил ее руками и начал возиться с непонятными застежками бюстгальтера. — Мы же не нападаем на Кубу и все такое.

Проклятые застежки не поддавались.

Эллис улыбнулась ему в полумгле, завела руки за спину, и лифчик волшебным образом раскрылся.

Сэм принялся покусывать и сосать юные груди — более крупные и твердые, чем бутончики у девчонки-подростка, но еще не оформившиеся. Ореолы вокруг сосков, как и сами соски, покрывал пушок. Парень взглянул при свете радиодиска — и вновь припал к ним разгоряченным лицом.

— Тише, тише! — сказала Эллис. — Не надо так грубо. Ты всегда такой грубый.

— Прости, — ответил Сэм.

И снова затеял целоваться. На сей раз его ждали теплые губы, язык вернулся… и занялся работой. Чувствуя, как нарастает возбуждение, он прижал ее спину к пассажирской двери «бел эйр». Переднее сиденье было гораздо просторнее, глубже и мягче тахты в их доме. Парень заерзал, выбираясь из-под руля, и отодвинулся, чтобы ненароком не нажать на гудок. Даже в конце заброшенной аллеи не мешало соблюдать осторожность.

Сэм полуприлег, упершись возбужденным членом в левую ногу подруги, шаря ладонями по ее грудям, ища языком ее язык, и так возбудился, что едва не извергнул семя, впервые почуяв длинные пальцы у своего бедра.

— А если русские все равно нападут? — прошептала Эллис, когда он оторвался на секунду, чтобы перевести дух.

В машине было чертовски душно. Парень левой рукой отключил зажигание.

— Перестань, — сказал он, точно зная, что нужно подруге.

Она непонятно для чего заставляет спутника забивать себе голову дурацкими размышлениями. А он же хотел наслаждаться собственными мыслями и чувствами.

— Уй! — поморщилась девушка, упершись плечами в большую ручку на двери. А когда он склонился за новыми поцелуями, тихо шепнула: — Не хочешь перебраться на заднее сиденье?

У Сэма перехватило дыхание. В течение последних недель эта фраза стала для них сигналом, чтобы заняться чем-то посерьезнее — и не просто «добежать до третьей базы», как уже несколько раз получалось, а одолеть весь путь целиком; молодые люди дважды были близки к цели, но до сих пор не достигли желаемого.

Перебираясь назад, Эллис церемонно накинула блузку — правда, не застегнула, успел заметить Сэм, пока обходил машину со стороны водителя. На потолке зажглась лампочка; она продолжала гореть, покуда парочка не закрыла накрепко задние двери. Парень чуть опустил оконное стекло, чтобы не задохнуться (никак не получалось дышать спокойно), а также чтобы услышать, если по аллее проедет другая машина. Неровен час Барни заскочит на черно-белом патрульном автомобиле, оставшемся с довоенных времен.

Молодые люди вновь занялись друг другом. Через несколько секунд Сэм распахнул рубашку, чтобы прижаться к ее груди, Эллис вытянулась на широких креслах, чуть раздвинув ноги, а парень полуприлег на нее, неудобно согнув колени: все-таки сиденье не позволяло вытянуться в полный рост.

Правая ладонь молодого человека скользнула вверх по ее ноге. Теплое дыхание девушки у его щеки участилось, когда парень вдруг прервал поцелуй. На ней были чулки, на ощупь — самые нежные в мире. Пальцы нашли подвязку там, где нейлоновые чулки соединялись с…

— Ну, ты даешь! — забывшись, рассмеялся Улисс изнутри мальчишки. — Это же полный анахронизм!

Эллис улыбнулась ему снизу вверх; в расширенных зрачках юной девушки отразилась настоящая женщина.

— Вовсе нет, — зашептала она и еще усерднее заработала длинным языком.

— Нет, правда, — прибавила Эллис чуть позже, потирая опущенной ладонью взмокшие брюки парня на самом твердом месте. — Это называется «пояс-трусы», так что она одета правильно. Колготки еще не изобрели.

— Молчи. — Сэм закрыл глаза и впился в нее поцелуем, прижимаясь низом живота к игривой ладошке. — Молчи, пожалуйста.

Железное кольцо никак не снималось с округлой кнопки-запонки, носящей, как он узнает позже, название «подвязки», — не поддавалось, и все тут. Молодой человек то ласкал ее между ног, чуя сквозь влажную ткань разгорающееся тепло, то вновь принимался воевать с распроклятой застежкой.

Эллис хихикнула и шепнула:

— Эта штука снимается целиком.

Когда она так и сделала, Сэм сообразил: им понадобится больше простора. Парень открыл дверь со своей стороны — яркий свет ударил в глаза…

— Сэм!

Он потянулся и отключил верхнее освещение. С минуту парочка не шевелилась, точно два оленя, вдруг ослепленных фарами. Наконец, расслышав сквозь грохот сердца, как шелестит под ветром листва поздней осени, молодой человек наклонился над ней.

Заминка помогла ему не кончить раньше времени. Попробовав губы подруги, Сэм поглядел на ее груди и нежно лизнул. Она привлекла к себе его голову, вновь опустила руку, проворно расстегнула пояс, потом верхнюю кнопку и стремительно, быстрее мысли, дернула вниз «молнию».

Трепещущее мужское достоинство показалось на свет без единой царапины.

— Сэм? — прошептала Эллис, когда ее спутник буквально завис над ней в невесомости.

Чулки с кальсонами, смятые в ком, давили парню под коленом. Тяжко дыша, он рванул ее юбку наверх.

— Что?

— Ты взял… ну, знаешь… ту штучку?

— О, черт побери! — рявкнул он голосом юноши, даже и не пытаясь придерживаться роли.

Она хихикнула, но Улисс припал к ней разинутым ртом и прекратил ненужный шум. Сердце заколотилось о ребра, когда молодой человек пристроился поудобнее, а Эллис раздвинула ноги ему навстречу. Темная юбка задралась почти до голой груди, в полумраке машины забелели бледные бедра, между ними темнел даже не треугольник, а скорее полоска пуха…

— Легче, — шепнула Эллис и протянула руку вниз.

Опытно помяв мошонку, она пробежалась пальцами по всей длине пениса, сжала подушечками пальцев головку и промурлыкала:

— Легче, Одиссей.

— Я… Никто, — пропыхтел любовник.

Она направляла его, ища подходящий угол. Предсеменная жидкость на кончике пениса увлажняла ей бедра. Юноша чувствовал жар, истекающий из тела подруги.

Тут она сжала его — сильно, однако не чересчур, так, чтобы шестнадцатилетний партнер ахнул, но не