разница станет очень отрицательной, то инвестиционный консультант отойдет в сторону и скажет: это не мы, это рынок – банку на рынок насрать, и он проценты свои по кредиту все равно будет требовать.
Гриша вернулся на место и печально сообщил нам, что должен ехать на срочную встречу.
– Ты хоть горячее-то доешь, – забеспокоилась Наташа.
– Горячее? – он посмотрел на жену, потом на бутылку вина. – Да, пожалуй, успею. Ты доберешься, родная? Давай я такси закажу.
– Нет-нет, – запротестовала Ирина, – мы довезем. Это же недалеко, вы все там же, на Остоженке?
– Да, мы только год как переехали. Заехали бы как-нибудь.
– Это уж когда у Гриши время будет, – тут и Ирина не выдержала. – Это же надо, в воскресенье, в десять вечера встречи, а! Вот как люди работают, чтобы семью обеспечить.
– Клиент улетает, – Гриша с удовольствием расправлялся с сочной бараньей ногой. – В private- терминале во «Внуково» встретимся с ним. Нужно, чтобы бумаги подписал. Деньги никогда не спят. – Соскользнув с не очень приятной темы воскресной встречи, он снова вернулся к назидательному тону.
После его отъезда разговор пошел про летний отдых, про детей, про отдых с детьми, про отдых отдельно. У нас с Ириной в этом году впервые не получалось отдохнуть вместе из-за ее дурацкой учебы, из- за моих поездок и из-за того, что на время своего отпуска Андрей оставил меня исполнять его обязанности. Все это съедало половину июля и август и даже начало сентября, поэтому мы планировали захватить хотя бы неделю в конце сентября, пока в Европе еще тепло.
– Ты уверен, что прав? – спросила меня Ирина, когда мы уже вдвоем ехали домой.
– В чем?
– В том, что не хочешь быть богатым. Ну-ну, не злись, – тут же сказала она, – я просто тебя подкалываю.
– Это все плохо кончится, мы недавно с Андреем говорили на эту тему. Это все плохо кончится, вопрос в том, когда? Вот ты посмотри на этого клоуна. Да если просто тупо вкладывать деньги в индекс РТС, и заработаешь больше, чем с ним. Они каждый раз съедают пятнадцать-двадцать процентов в качестве своего вознаграждения за то, что так умело управляют нашими инвестициями.
– Костя, я про это ничего не понимаю, – перебила Ирина. – Но что я точно понимаю, так это то, что Андрей твой далеко не ангел и живет он не на одну зарплату.
Это был неожиданный поворот.
– Объясни.
– Что объяснить?
– Объясни, что ты имеешь в виду.
– А ты способен быть объективным, когда речь идет о твоем великом учителе?
– Ира, пожалуйста, объясни.
– Хорошо, только не злись. Обещаешь? Тогда слушай. Сколько денег получает Андрей?
– Не знаю.
– Ну ладно, ты же можешь предположить.
– Думаю, что зарплата плюс бонус плюс акции плюс пенсионная схема – все вместе будет где-то в районе миллиона.
– Упс, это больше, чем я думала, – засмеялась Ирина. – И ты тоже столько будешь получать? Тогда ты очень завидный мужчина.
– Буду получать, но не сразу. Мы говорим об Андрее.
– Но ведь все эти пенсионные и акции, они ведь там где-то ждут его. Сколько он имеет в год в наличности?
– Если регулярно продает акции, то тысяч семьсот-восемьсот минус подоходный налог.
– А теперь посчитай, сколько стоит его квартира, квартира, которую он купил дочери, его дом, известно где расположенный, все его отдыхи, виллы, которые он снимает, полеты только бизнес-классом, все эти бесчисленные телки, которые тоже во что-то обходятся...
Я начал злиться. Такого между нами еще не было. Непонятно, с чего она решила вдруг наехать на близкого мне человека и притом безо всяких к тому оснований. Я не хотел ссориться, но тему эту надо было закрыть раз и навсегда.
– Ты сосчитала? Ты знаешь, когда он покупал квартиры и дом, сколько они стоили тогда, ты знаешь, где и с кем он отдыхает? Что с тобой? Я тебя просто не узнаю. У нас что, своих забот нет?
– Есть, – неожиданно зло ответила она. – Только эта система, которую он создал, тоже может скоро стать нашей заботой. Сначала твоей, а потом, когда ты признаешь наконец и поймешь, во что вляпался, нашей общей.
Мы были на Садовом кольце, я резко перестроился и припарковал машину.
– Ира, говори, что ты знаешь и откуда, или...
– Или что?
– Говори.
– Ох, что-то мне часто курить хочется последнее время. Жизнь какая-то стала неспокойная.
– Ира, – я взял ее за руку и только в этот момент почувствовал, как холодна моя рука и что меня просто колотит.
– Твой Андрей берет деньги с дистрибьюторов. Сколько – не знаю. За что – тоже не знаю, но ты, наверное, сам лучше знаешь, за что с них можно взять. Дополнительные кредиты, отсрочки платежей, участие в тендерах, рекламные взносы... Делает он это давно и уйти хочет просто потому, что слишком многие стали об этом догадываться.
– И знаешь ты это все, конечно, от Марии? – тихо спросил я.
– И знаю, и знала, потому что она тоже в теме. Может, и еще кто-нибудь, только тебя там нет.
– А ты хотела, чтобы я был?
– Костя, я хочу, чтобы ты не был лузером, а в моем понимании это означает, по крайней мере, чтобы ты знал и понимал, что происходит вокруг тебя. А дальше принимал осознанное решение. Если хочешь в этом участвовать – участвуй, потому что это уголовно не наказуемо, да и доказать невозможно. Если ты такой принципиальный – не участвуй, но тогда сделай так, чтобы все это не происходило за твоей спиной. Я хочу, чтобы ты быстрее взрослел.
– Ты не ответила на мой вопрос.
– Я очень даже ответила на твой вопрос, милый мой. Просто теперь появилось очень много вопросов, на которые тебе самому придется ответить. И, конечно, ты мне обещаешь, что Машку в это дело не впутываешь. Давай поедем домой, а? Я давно хотела с тобой об этом поговорить, но все боялась чего-то. А сегодня, видимо, прорвало. Я думаю, что теперь тебе уже лучше знать, чем не знать...
Самое неприятное заключалось в том, что я ей поверил. До сегодняшнего дня мне все это не приходило в голову, а я сразу поверил. Значит, все-таки приходило в голову, стучалось, а я не впускал. Мне было проще жить с тем незнанием, какое у меня было. Теперь нужно было все обдумать и понять, что с этим делать дальше.
Глава десятая
Такое впечатление, что аудиторы обладают той же особенностью, что и деньги: они не спят. По крайней мере это в полной степени относится к нашим аудиторам. А их у нас целых двое, и оба из Большой четверки. То есть аудитор был один, а второй занимался внутренним контролем, и разница между ними заключалась лишь в том, что у одного во время проверки была конкретная тема, а второй мог проверять все что угодно. Я уже говорил, что Андрей их не выносил на дух. То есть до такой степени, что одного из этих клоунов однажды развел самым жестоким и циничным образом. Историю эту он рассказал мне однажды в самолете, и я долго не мог в нее поверить. Ну, все казалось, что там много преувеличений.
Дело было в том, что уже несколько лет настороженно относившиеся к нашим успехам большие белые братья в Америке с помощью аудиторов и внутреннего контроля пытались отыскать, что мы делаем неправильно. Результатов эти поиски не приносили. То есть мы, конечно, много вещей делали неправильно и, по словам того же Андрея, все время ходили по лезвию бритвы, но с формальной точки зрения все было в порядке. И вот нашелся один боец, который громогласно заявил, что таких результатов, чтобы в компании приходилось по сто тысяч долларов прибыли на одного работающего, включая секретарей и водителей, не бывает, и если найти ничего нельзя, то надо просто изменить для нас правила Revenue Recognition
