Не жалей, что я умер. Я умер, себя не жалея,
За тебя и за мать, за просторы родимых полей!
Хочешь быть как отец? Стой в бою, где всего тяжелее,
И себя, если надо, как он, не жалей!
Кто там? Брат мой? Сестра? Кто там молча простился со мною?
Я не слышу - я мертв. Твоего я не вижу лица,
Но я верю тебе, что свой долг перед этой страною
Честно выполнишь ты, как солдат, до конца!
Далеко ушли едва ли
Мы от тех, что попирали
Пяткой ледниковые холмы.
Тот, кто лучший лук носил, -
Всех других поработил,
Точно так же, как сегодня мы.
Тот, кто первый в их роду
Мамонта убил на льду,
Стал хозяином звериных троп.
Он украл чужой челнок,
Он сожрал чужой чеснок,
Умер - и зацапал лучший гроб.
А когда какой-то гость
Вдруг принес с резьбою кость, -
Эту кость у гостя выкрал он.
Отдал вице-королю,
И король сказал: 'Хвалю!'
Был уже тогда такой закон.
Как у нас - все шито-крыто,
Жулики и фавориты
Ели из казенного корыта.
И секрет, что был зарыт
У подножья пирамид,
Только в том и состоит,
Что подрядчик, хотя он
Уважал весьма закон,
Облегчил Хеопса на мильон.
А Иосиф тоже был
Жуликом по мере сил.
Зря, что ль, провиантом ведал оп?
Так что все, что я спою
Вам про Индию мою,
Тыщу лет не удивляет никого, -
Так уж сделан человек.
Ныне, присно и вовек
Царствует над миром воровство.
Свои, что ли, песни вам пел Гомер?
Он брал, что плохо лежало,
И гудел их обратно, на свой манер.
Вроде меня, пожалуй.
Пастухи, торговцы и матросня
Что откуда стянул он - знали,
Но они его, как и вы - меня,
За это в шею не гнали.
Не трепались о нем, что Гомер - вор.
Не считали это виною.
Подмигнут ему - и весь разговор, -
Как у вас при встрече со мною.
Неважный мир господь для нас скропал.
Тот, кто прошел насквозь солдатский ад
И добровольно 'без вести пропал',
Не беспокойтесь, не придет назад!
Газеты врали вам средь бела дня,
Что мы погибли смертью храбрецов.
Некрологи в газетах - болтовня,
Нам это лучше знать, в конце концов.
Врачи приходят после воронья,
Когда не разберешь, где рот, где нос.
И только форма рваная моя
Им может сделать на меня донос.
Но я ее заставлю промолчать.
Потом лопаты землю заскребут,
И где-то снова можно жизнь начать,
Когда тебя заочно погребут.
Мы будем в джунглях ждать до темноты
Пока на перекличке подтвердят,
Что мы убиты, стало быть - чисты;
Потом пойдем куда глаза глядят.
