его наши предки «по своему образу и подобию». То есть… В смысле принципов протекания мыслительного процесса.
— Н-н-н-н… — О-о-ох-ха-ха-ха! Дья-ха-ха-хавол! Вокруг разливался металлический звон — хана крейзеловым подаркам и нашему «Диктатору», — орали хепы, трещал Дру и раскатисто взрыкивал Ли. Я внутренне собрался и послал дракону приказ единой неделимой мыслью-образом:
— В шинты их всех, в Бога, в душу и в мать!!! А нам — хоть в меж, хоть в Наутблеф, но с конечным пунктом — на Льетгло! И коту туда же!
«Ж-Ж-Ж-Ж-Ж!»
— Д-да т-ты ч-что! Н-не д-до ж-ж-жрат-твы т-теперь!!!
Я выдал еще одну мысль-образ: всяческая жратва, перечеркнутая крест-накрест жирным красным крестом.
«Ж-Ж-Ж-Ж-Ж-Ж-Ж-Ж-Ж-Ж-Ж-Ж-Ж!!!» Д-дошло! П-понял! К-ключ на старт!
Глава 8
Мы прыгнули на Льетгло через меж. Система Льетгло оказалась совсем не тем, чем я ее себе не раз представлял; говоря «Система Льетгло», они все подразумевали, как выяснилось, вовсе не звездную систему, а нечто совсем другое, хотя звезда поблизости от Льетгло имелась.
Система Льетгло представляла собой длинный ряд плоских многокилометровых дисков разного диаметра, нанизанных беспорядочной пирамидкой на общий гигантский металлический стержень. На этих дисках раз в пять лет по Октесу (это Ильес научила меня общему отсчету времени Экселя по Октесу — Крейзел нам понятия о здешнем времени не внедрил, думаю, — чтобы мы не смогли сами вовремя без него собраться)… Так вот, раз в пять лет к этой грандиозной пирамидке подтягивался народ со всего Экселя и отрывался на дисках, кто во что горазд плясал, сражался, соревновался в разных видах спорта, торговался друг с другом и всячески гудел — словом, отмечался большой интернациональный сабантуй.
К открытию фестиваля мы опоздали — впрочем, как разъяснил дракон, никаких открытий и закрытий отродясь на Льетгло и не праздновали, просто подруливали сюда все постепенно, к приблизительному сроку, тусовались тут до одурения, а потом, нагулявшись в доску, так же постепенно отваливали. Никуда не торопясь, без лишней суеты и пыли. Удобно, елы палы!
К нашему прибытию на пирамиде и вокруг нее жизнь уже бурлила ключом — по всей ширине пространства, куда мы вынырнули из межа, были раскиданы корабли всех флагов Экселя — здесь, как пояснил дракон, не было принято устраивать для каждой империи отдельную стоянку. Между кораблями шныряли катера, а также отдельные граждане и группы граждан. Меня удивило, что дракон и кот, оказавшийся при выходе от нас далеко слева, так смело вынырнули среди всего этого скопления кораблей и народов, не побоявшись столкнуться с кем-нибудь при выходе.
«Чтобы ты знал — на выходе из межа столкновения невозможны. Тебя автоматически выводит на участок пространства, свободный от какой бы то ни было крупной посторонней массы. А малую массу просто отбрасывает в сторону».
Действительно, вскоре после нашего выхода я увидел, как неподалеку возник еще один корабль, не повредив при этом никого из шныряющих. Некоторым из них, правда, пришлось при его появлении резко сменить направление маршрутов.
Гигантская неправильная «пирамида» висела с живописным правым креном посреди разбредшегося корабельного стада — хотя скорее всего, конечно, это наш дракон давал по отношению к ней левый крен — и больше всего напоминала гудящий и светящийся пчелиный улей — ей-ей, просто один к одному! В общем-то, даже «пирамиду» в ней сейчас можно было угадать не меньше, чем с трех раз, столько вокруг нее летало, висело и кружило всякого разного. Ну у нас-то здесь был вполне определенный объект поиска — ксенли, и найти их нам ничего не стоило, даже среди этакого всенародного месива.
— Где это мы, Стас? — спросил еще ничего ни про кого не знающий Ли. Повезло бродяге — просидел на курорте все время, пока мы вкалывали в поте меча, отдохнул, загорел под звездами, вон даже вроде поправился.
— Льетгло — так вся эта тусовка называется. Мы тут договорились встретиться с ребятами — Ратром, Клипсом. Небось не забыл еще?
Ли вздохнул. Нет, не рад он был своему культурно-принудительному отпуску. И правильно не рад.
— Как же, забудешь — кроме вас ведь у меня никого тут нет… Вас и вот ее… — он коснулся своего алмаза, непроизвольно бросил взгляд на мою грудь и тут же вздернул бесстрастную морду.
— Стас, а где же… — Ли обернулся на Дру, потом опять ко мне.
— Где твой алмаз?
Ч-черт! Круговорот Эйвов в природе продолжался. Ну ничего, недолго еще осталось. Соберемся все, заглянем в Мертвую Точку, и — за ней… Или наоборот — за ней, а потом уже… Да нет, все-таки сначала надо будет с войной разобраться.
— Долго рассказывать. Ей должны дать свободу, может быть, даже уже дали… Ты многого не знаешь, я тебе потом расскажу обо всем, а пока… Дракон, берем след!
«Щас, только тапочки надену!»
— Ну ничего себе — отбрил! В чем дело-то?
«Да ни в чем, просто обернись назад. А кстати, что такое „тапочки“?»
— Обувь такая, домашняя.
Я обернулся. Позади нас на спине дракона расположились в кружок хепы, в центре лохматого кружка сидел Сфит и увлеченно ораторствовал, размахивая руками. Сфит у них сегодня был не иначе как героем дня. И просто героем. Похитителем принцесс. Я поднял глаза выше — за кормой у нас, оказывается, вполне мирно и даже как-то неприкаянно висел одинокий «гусь-лебедь» легр.
— Сержант?.. «Принцесса, как я думаю».
— Если ты рассчитываешь, что я ее приглашу к нам в компанию, — таки ошибаешься!
«Но почему? Ведь она теперь безопасна!»
— Слушай, если ты поставишь ее присутствие условием своей дальнейшей помощи, то я ее, конечно, позову. Но прошу тебя как друга — не надо.
Дракон вздохнул. Как речь о сержанте — так он сразу вздыхать! А о том, сколько времени он ее покрывал, мне даже вспоминать не хочется. Джентльмен, твою мать! Бабник!
«Нет, я не бабник. Я другой», — грустно проронил дракон.
— Ага — ты тот еще неведомый избранник… Что-о-о?.. Интересно — это ты сам сымпровизировал или спер из моих подсознательных архивов?
«Не спер, а позаимствовал. А принцессу ты можешь, конечно, не брать, но учти, что ее присутствие в ближайшем будущем может тебе пригодиться».
— Зато оно помешает мне в настоящем.
«Как знаешь. Я тебя предупредил».
Дракон тронулся с места и медленно полетел среди праздничной сутолоки меж кораблями, по широкой спирали огибая Льетгло. Кот шел за нами на некотором отдалении, а «гусь-лебедь» приклеился к хвосту дракона, словно стригунок за мамкой.
Мы двигались осторожно, облетая неподвижные корабли, и нас самих много чего облетало, но не во всех случаях так же осторожно. Одна из пролетавших вроссыпь больших компаний перекинулась с нами веселыми шуточками, а потом взяла и ссыпалась на дракона, перебралась к нему на пузо и устроила там какое-то народное гуляние — нам сверху не было видно, что они там делают, но звуки до нас все время долетали. Другая многочисленная группа товарищей, набитая, как семечки в огурец, в шикарный прогулочный катер, напоминавший с виду длинную машину времен первых дизельных двигателей и даже с колесами, опустилась на дракона и принялась ездить по нему из конца в конец и по окружности, сопровождая свою познавательную экскурсию песнями и обильными возлияниями. Причем всякий раз, когда этот «Лоуренс Дитрих» уезжал на пузо, там, судя по звукам, начиналось нечто вообще неописуемое. А что там веселая публика творила с нашим котом, мне и подумать было страшно. Словом — народ гулял. Льетгло по правую руку от нас басовито гудело и шевелилось, как положено порядочному улью. Ксенли пока что нигде не высвечивался.
Разносящийся, наверное, на пол системы праздничный шум напомнил мне об одной моей давнишней зарубке. Наконец-то я мог использовать Дру по его прямому назначению.
