— Нет, шоколадом тебя накормим, — сказал с презрением Стасик. — Раскрывай рот пошире!
Ребята зашли за угол и остановились. Один из участников операции поплевал на ладони, широко размахнулся.
— Постой! — неожиданно остановил товарища Стасик. — Не марай рук. Больно уж он щуплый... Вот что, — повернулся он к оторопевшему, съежившемуся от страха Генке. — Завтра же пойдешь к директору и скажешь, что вор — ты. А потом и в классе скажешь всем нашим. Понял?
— Понял...
— А если не сделаешь этого — плохо будет!
— Понял, — совсем тихо ответил Генка, — скажу. Но только недели через две.
— Это еще что! — возмутился Стасик.
— Сейчас не могу. Не могу, правда.
Он говорил и чувствовал, что ребята не поверят ему. И тогда он решился на то, на что ему труднее всего было решиться: сказал правду, горькую и страшную правду.
— Отца в больницу положат — вот тогда скажу. А сейчас если узнает да еще из школы исключат, помрет раньше времени.
Ребята переглянулись. Они не знали, что отец Генки тяжело болен.
— Ну ладно, — согласился Стасик. — Давай через две недели, — и первый отошел в сторону.
Они побрели прочь, а Генка остался. Когда Стасик оглянулся, то увидел, что Генка так и стоит на прежнем месте, низко опустив голову. И Стасик вернулся.
— А что с отцом-то? Почему в больницу?
— Водка... Пил здорово. И лопнуло что-то в сердце. Пил ужасно как...
— Ладно, — повторил Стасик. — Давай через две недели.
Он махнул рукой и пошел было, но опять остановился, спросил:
— А что ж молчал раньше? И в школе никому не сказал, что отец помирает?
— Стыдно, — признался Генка. — Стыдно было. Ведь от водки...
И тогда операция «Хамелеон» получила неожиданное продолжение. Вечером все ребята встретились и пошли к Генкиному дому. Постучали в дверь, вызвали товарища.
— Ты с ворованными вещами что делал? — спросил Стасик.
— Вещей я не брал, — испугался Генка. — Что хотите делайте, не брал. Только деньги. Я их матери подкидывал. Помочь решил. Видели, какая она стала? От горя. Извелась.
— А вещей, значит, не брал? И авторучку, может быть, не брал?
— Не брал я ручки, — взмолился Генка. — Я только деньги.
— Врешь! — вскипел Стасик. — Ты вор, больше некому!
— Проклят буду — не брал! — лепетал Генка. — Я же знаю, что это за ручка!
— Ну ладно, — сказал Стасик. — Хватит. Мы еще поглядим!..
На другое утро он объявил в классе, что завтра в школу придет Колесов, работник уголовного розыска. Он раскрывает все преступления, даже самые запутанные. Уж он-то найдет Юркину авторучку. Он обещал Стасику.
— Вот здорово! — обрадовались ребята.
В большую перемену ребята не отходили от Стасика. Он рассказывал всё новые и новые фантастические истории из практики Колесова. Будь здесь сам Колесов, он, наверное, удивился бы услышанному.
А Юрке Троицкому было не по себе. Он отошел в сторону: хотелось побыть одному. До начала урока оставалось минут пять, и Юра побрел в класс. Открыл дверь — и вдруг... заметил, что от его парты отскочил Борис Лебедев. Пробежал мимо него, не сказав ни слова. Он бросился к своей парте — рядом с портфелем лежала его авторучка.
Так вот кто! А думали, Генка... Бить хотели. Зачем же он это сделал, Борис? И почему теперь решил подкинуть ручку? Неужели испугался Колесова или совесть заговорила?
Мне хочется верить, что в Борисе заговорила совесть. Что он понял: воровство не только преступление, это еще и подлость и величайшее кощунство. Стащил воришка ручку, а эта ручка была памятью о самом дорогом человеке. Вор всегда приносит горе, и мы наказываем воров со всей строгостью. Но, наказывая преступника, мы пытаемся внимательно заглянуть в его глаза, в его душу, в его жизнь. И помочь ему, помочь найти дорогу, стать на правильный путь.
С годами, ребята, понимаешь, что в жизни все сложнее, чем кажется поначалу. История, которую я рассказал тебе, Люба, и всем вам, мои читатели, у взрослого человека вызывает иные мысли и чувства, нежели у человека двенадцати или четырнадцати лет. Но мне хотелось бы, чтобы и сейчас вы поняли одну несомненную для меня истину: мало найти вора для того, чтобы исчезло воровство. Избить или наказать человека, укравшего даже самую дорогую для тебя вещь, — не в этом дело. Надо добиться, чтобы завтра воровство не повторялось.
Постарайся даже в самом начале жизни воспитать в себе умение разбираться, почему твой товарищ делает то, что тебя и других возмущает. Люди ведь не рождаются преступниками. Если ты внимательно разберешься, почему человек начал воровать, ты обязательно поступишь по справедливости.
Когда в школе случается кража, это, конечно, чрезвычайное происшествие, большая беда. И, возможно, кому-то захочется поскорее, как мы говорим, оперативно устранить зло. Это понятно. Но, действуя быстро и решительно, поступай умно и тактично, не забывай, что, может быть, товарищу твоему живется сейчас плохо, трудно и больше всего на свете ему нужна твоя помощь. Помощь, о которой он не решается, стесняется попросить.
И последнее. Нельзя скрывать, что в твоем классе завелся воришка. Пусть хотя бы один случай будет известен всем. Вору станет стыдно. Очень важно, чтобы у вора заговорила совесть. Совесть, а не страх.
А. А. ЛИXАНОВ
МАЛЬЧИШКА С БОЛЬШОЙ БУКВЫ
Серьезное письмо. Очень серьезное. И сарафанное радио Таниных подружек, и Ленины виновато опущенные ресницы, и лукавые улыбки — все это очень серьезно, ребята.
Серьезно потому, что происшествие в Танином классе — не просто забавное недоразумение, не
