неизбежно утратится элемент чуда, аромат которого уже разлился в душе, и так не хочется с ним расставаться!..
Под ноги легла грунтовая дорожка, искусственное происхождение которой выдавала лишь ее едва заметная пружинистость. Она и извивалась как настоящая лесная тропа. Деревья разных пород росли по обе стороны вперемежку с кустарником буйно и беспорядочно, так что этой лесной тропе никак не подходило название «аллея». Что удивительно – изредка подавали голос птицы.
Некоторое время Кэт молчала, просто глядя вокруг, не торопясь проявлять естественное любопытство, как такое растет на крышах, чем оно живет и поддерживается: не ее это было кредо – разлагать гармонию на алгебру. Ее спутник, наверное, ожидал подобных вопросов, но, кажется, был не из тех, кто станет утомлять девушку лекцией на тему: «Как вырастить на вашей поехавшей крыше сад». Спросив, как ей здесь нравится, – «Очень!» – искренне ответила Кэт, – он усадил ее на скамейку, приткнувшуюся под большим неохватным дубом, и велел подождать минутку, пока он сгоняет за чем-нибудь прохладительным. Кэт не успела уточнить, слетает ли он на байке или здесь есть ларек-автомат, как Кирилл уже мелькал удаляющимся призраком среди деревьев.
«Ох, странно все это», – глубоко вздохнула Кэт, размышляя о том, где она сегодня мечтала быть и где в результате оказалась. Тут было не так уж худо – совсем не то, о чем ей грезилось, но тоже здорово, вот только бы – с ним...
Она откинулась на спинку скамейки, положив на нее для удобства локоть. Тут же слева из «почвы» выросла цилиндрическая стойка с углублением и с панелькой, где значились названия напитков и сигарет, ниже имелись щель для приема купюр и считыватель для кредиток. Кэт посмотрела и убедилась, что никаких кнопок на скамейке нет, а появление сервиса вызвала нагрузка на спинку, свидетельствующая, что человек расположился отдохнуть и, скорее всего, не откажется от напитка или от сигареты.
«Выходит, Кирилл не знал об этом? Еще не поздно, наверное, его догнать», – решила Кэт и, вскочив, направилась за ним, в то время как в душе ее помимо воли начало зарождаться беспокойство. Кэт вспомнила, что кавалер даже не поинтересовался, что из напитков ей взять: для галантных молодых людей это нехарактерно. Она не стала его окликать в надежде сначала увидеть сквозь деревья, что он на самом деле поделывает, отправившись якобы за прохладительным.
Она приблизилась к забору, огораживающему парковку, когда до нее донесся голос Кирилла – он с кем- то разговаривал совсем неподалеку, и мгновение спустя она сообразила, что он находится на стоянке; сквозь щели в заборе было видно, как он прогуливается там, беседуя по телефону. Слышать чей-то разговор и подслушивать его – далеко не одно и то же, а если ты при этом не спешишь подавать голос и обнаруживать свое присутствие, это вовсе не значит, что ты шпионишь.
– ... четвертый причал. Желательно побыстрее. Пять минут?..
«Так он решил шикануть и заказать что-то с доставкой», – сообразила Кэт, уже готовая окликнуть его с заявлением, что ей стало скучно, но Кирилл еще не закончил говорить:
– Понял, жду. Ее я оставил в лесу под дубом. Ни о чем не подозревает. А куда она отсюда денется?
Глава 2
КРАСНОЕ, ЧЕРНОЕ И БЛЕДНО-ГОЛУБОЕ
Ян Никольский уходил от любимой девушки. Серьезные люди говорят, да и сам он всегда считал, что эмоциональная привязанность – это как строгий ошейник с безразмерной цепью. Где бы ты ни был, ты всегда рискуешь оказаться у ног – нет, не обязательно у любимых, а у ног того, кто уцепился за эту цепь, может быть, где-то посредине и дернул. Сейчас, увеличивая расстояние между собой и Кэт, он с горечью думал, что именно это с ним и произошло: подтащив за цепь, его ткнули носом в сапог и отныне будут дергать вновь и вновь, стоит ему позволить себе малейший шаг в сторону. Да что там шаг – его теперь задергают просто так, в собственных интересах. Даже то, что ему не позволено видеть Кэт, не играет роли – важен сам факт ее существования, ее хрупкое благополучие, которое кое-кому, уже намотавшему его цепь на руку, ничего не стоит нарушить.
Мысль разбередила в душе тревогу, заставившую его замедлить шаг и прислушаться к миру. Он даже прикрыл глаза. Колышущимся фоном шумел город, в кустах на площади гомонили воробьи, обалдевшие от весеннего солнышка. Ян ждал. Что-то только что заставило его усомниться в благополучии Кэт – не в будущем, а в нынешнем, сиюминутном ее покое. Такие «звоночки» – в терминологии «снайперов» «ближний прицел» – редко его обманывали.
Вот оно! Не звук, даже не отзвук, а нечто, оставившее молниеносный алый след в мирно дышащем пространстве. И все оно, словно вспоротое стилетом, заливается для него густо-красным. Опасность!
Звук пролетевшей пули.
Пусть не в него и даже не рядом. Пули, после которых не слышно криков и нигде не наблюдается паники, несут свою, особую задачу – это он в свое время хорошо усвоил; его тоже вербовали так – демонстрируя идеальную меткость. А сейчас у этой демонстрации может быть только одна цель – Катерина Котова, Кэт в Квадрате.
Его Кэт.
«Снайперы» решили заполучить ее, и я должен был это предвидеть!» – думал Ян, а сам в это время уже бежал назад. И буквально налетел на черный глянцевый бок: перед ним спланировал престижный флаер «Мицубиши-флай» и резко затормозил, преграждая дорогу.
Начальство не дремало.
Но Ян в данную минуту готов был придушить свое новоявленное начальство собственными руками. Жаль, только жизнь его после этого продлилась бы недолго – вряд ли с минуту.
Он перескочил через капот «Мицубиши», позлорадствовав, что останется вмятина, и ринулся дальше – к кафе. И вновь наткнулся на препятствие – на сей раз не на машину, а на человека, но жесткого, как робокоп.
– Давайте пройдем к машине, Никольский. Вас ждут. – Голос у человека был твердым, что не мешало ему быть успокаивающим. Ян узнал эти интонации, рассчитанные на такие реакции подсознания, как повиновение и эмоциональный спад.
– Уйди с дороги, – не попросил, а приказал он.
– Не стоит, Никольский. Она в безопасности. Все просчитано. А ваше необдуманное вмешательство только подставит ее под удар.
Вот он – рывок за цепь. И не завоешь, не огрызнешься. Потому что действительно – все у них просчитано. И действительно – можешь подставить.
Сжав зубы до боли в висках, он вернулся к машине. Сопровождающий тычком в панельку открыл перед ним дверь, хотя в этой модели дверцы отъезжали автоматически при нажатии пассажиром определенной кнопки. На сей раз это не было знаком уважения к Яну Никольскому, скорее наоборот – престиж пассажира пострадал бы, шевельни он ради Никольского хоть пальцем.
В мягком полумраке салона были отчетливо видны седые до белизны волосы, обрамляющие сухощавое лицо. Остальное почти сливалось с дорогой черной обивкой.
– Для вас есть работа, – без предисловий начал Стратег, подавая знак шоферу. Сопровождающий уселся на переднее сиденье и ощутимо бдил. Он способен был бдеть незаметно и расслабленно, но сейчас давал Никольскому понять – вздумай он придушить начальство собственными руками, так даже рук не успеет поднять. А эти руки еще могут принести пользу организации, так что давайте, Никольский, не будем с вами калечить кое-чьи казенные грабли.
– Сначала поговорим о Кэт, – угрюмо сказал Ян, в то время как флаер взмыл вверх. – Я от нее отказался...
– Вы от нее отказались, – перебил Стратег. – Здесь не о чем больше говорить.
– Я выполнил ваше идиотское условие. Но это не лишает меня права ее защищать. – То, что его захомутали, Ян не считал достаточной причиной для того, чтобы начальство могло затыкать ему рот. – Я догадываюсь, зачем она может быть вам нужна. Я был с ней на Хассе и знаю: никаких таких особых способностей у нее нет. Девчонка была вымотана до предела, а потому открыта для контакта со слегами. Там все дрожат от страха, а она просто уже ничего не боялась, вот и все!
Стратег не прерывал его – слушал молча, опустив лицо.
– Слеги – так она называет хассов, – задумчиво сказал он и вдруг, подняв голову, произнес отчетливо: – Простите меня, Ян.
