Черт! Мой блок поехал! – жилище, как сверхскоростной лифт, рванулось вверх. Отблески из открытого люка запрыгали по направляющим рельсам и вдруг исчезли, отсеченные другими блок-квартирами, сместившимися иначе.
Термозрение всегда включается как мощная красная вспышка. Слепящая темнота – и вдруг разом такая же слепящая краснота. Несколько секунд подстройки, синхронизации, и в мозгу возникла ясная картинка. Цвет можно поменять… но мне просто нравится красный. Ярко выделяются дорожки повышенной температуры за вознесшимся домом. Множество металлических поверхностей над головой и по сторонам двигаются, отчетливо постукивают. Одни коробки неторопливо сдвигаются, другие поспешно отдергиваются. Сложные движения сберегают энергию и дают дорогу мчащимся по делам.
Шаг… Ноги разъехались, руки нелепо всплеснули, я ничком грянулся о металл. Ладони вляпались в скользкое, холодное, покатились вперед. Подбородок ударил о поверхность, зубы клацнули, из глаз посыпались искры.
Чертова смазка! Чтоб ее!
Осторожно, стараясь не запачкаться сильнее, встал на четвереньки, подобрал фомку. И тут мощный порыв ветра закружил волчком – мимо промчался еще чей-то дом.
Так. Это уже не только противно, но и опасно. Вызываю план перемещения жилых блоков. Сложнейшая сеть повисла в сознании. У каждого жилого лифта появились длиннейшие полотенца данных. Обитатели, масса, скорость, прогнозируемый ход, вероятные векторы движения… – сердечко охлаждения затарахтело как пулемет.
Убрать данные. Оставить лишь движения! Фу-ух! Уже лучше. Эту инфу уже можно воспринимать без эхо-мыслей.
Хорошо, что под ногами… гм, под руками и коленями стабильная станция. Вылезать в другом месте было бы самоубийством. Да и здесь нужно поторапливаться. До ближайшего перехода двести метров по прямой… Гм, только где та прямая…
По-пластунски? Нет, конечности пробуксовывают. Тогда покатились веретеном. Фомка крепко прижата к груди, и вдоль по желобу, оборот, другой… двадцатый…
Ох, закружилась голова. Вестибулярный аппарат, хоть и тренированный постоянными перемещениями жилья, все-таки не апгрейженный. Уже непонятно, куда катиться. Так, сверились, восстановились – катимся дальше, не забывая отслеживать перемещения домов…
Ах ты! Скорее, скорее в сторону! Взш-шшшш – поток горячего воздуха промчавшегося блока отшвырнул в сторону, голова смачно звякнула о колонну рельса. Хорошо, сектора в черепе подпружиненные, хотя кожу, да, рассадил. Да чего же это они быстрые такие! Ага! Вот переход!
Белесый гофрированный шланг. Аварийная внешняя кнопка. Суставчатая дверь, скрипнув, сложилась гармошкой. Внутрь! Пошаркал ботинками перед входом, оставляя жирные следы смазки. Предупредительная автоматика станции залила белым светом кольцевой ажурный балкон. Ряды бликов побежали по зеленоватой поверхности гигантского шара в центре. Он висит, как в паутине, заплетенный миллионами трубок, отбирающих тепло. Слегка покачивается в хватке магнитных полей. Внутри миллион градусов плазмы. Даже здесь, наверху, чувствуется ее раскаленное дыхание. Магнитные вихри отзываются щекочущей вибрацией в сенсорах – гелиевая начинка хоть и слабомагнитная, но отзывается…
Тюрьма… – какие странные ассоциации на это техновеликолепие. Дальше все просто – нужно найти оператора и поменяться. Я усмехнулся, представив завтрашние инфополосы:
«Ворвался, угрожая металлическим предметом… и это вершина технологии… против лома нет приема…
Капельница…»
Стоп! Это не мои ассоциации! – плечи передернулись. По коже побежали мурашки. Волна от головы к пяткам, еще волна, и еще… Все крупнее и быстрее. Не страх… Это определенно не страх.
– Плазма? – вдруг я очень четко понял, почему невозможно удаленное управление станцией. Реакция идет вовсе не на ничтожные магнитные поля, а на… Вот оно… Я потянулся, будто находясь за пультом и… словно одновременно своими конечностями… Ярче, сильнее! Лепестки пламени изогнулись, раскрылись шире… на спине?! Огонь и ветер!!!
– Привет, Саламандра!
Ночь в Сахаре наступает внезапно, словно день разом выключают. Узкий месяц еле светит. На широкое поле солнечных батарей легла тонкая лунная дорожка. Смена оператора закончена, и Кембридж смотрит в небо.
В свое время стал астрономом. Поставил зрение-телескоп и настроил разум на созерцание звезд. С тех пор ни на минуту не пожелал сменить на что-то другое. Но сегодня не дальние галактики интересуют. Широкофокусный взгляд сканирует разом все небо.
Ну, где он там – нашумевший объект? Какой был старт! Словно молния ударила из громады шара техногорода в космос. Крошечное выходное отверстие, как от микропули в макушке… Но, в общем, минимум повреждений при такой температуре.
Ага, вот он! Выплывает из-за горизонта. Яркая звездочка. Приближаем… Да, как во всех микрофильмах, наводнивших сеть, – небольшой желтовато-белый шарик. На жаргоне ядерщиков – «коматозная плазма», равномерно стиснутая магнитным полем. Но это для специалистов. А так – произвольная скорость вокруг планеты, постоянные переходы с орбиты на орбиту. Внутри то и дело вспыхивают разными цветами спектра втянутые камушки и обломки древних спутников. Питается вроде. Вообще так же гелий на станции втягивался в термоядерную реакцию. Кольцевым движением магнитных полей, через уравновешенный взаимным отталкиванием вход. Непонятно, откуда там вообще магнитное поле. Эксперты с ходу придумали новый термин – «намагниченная плазма», ничего пока не объясняя. Излучает массу тепла. Впрочем, на таком расстоянии это незаметно.
Но что это?! Кембридж едва совладал с желанием протереть глаза.
Шар вытягивается, изгибается… Раз, раз, раз – специализированное телескопическое зрение едва успевает ухватить краткие быстрые перемещения. Ближе, ближе… И… Он уже в атмосфере!!! И… Совсем рядом!!! Снижается, словно гигантский заходящий на посадку самолет. Сияет, даже сквозь многочисленные встроенные светофильтры, нестерпимо-белым светом.
Дракон? Феникс? Жар-птица? – беспорядочно заметались мысли. Вдруг на лбу выступили крупные капли пота. Давно забытый, нереализующийся, теоретически подконтрольный, появился… страх! ужас!!!
Плазма! Это же плазма! Сейчас здесь все вскипит! – ноги предательски ослабли. Астроном мог лишь смотреть в небо, отдавая последний долг цивилизатора, хоть как кинокамера.
Вытянутое тело медленно изгибается. Эластичными шипами пританцовывают четкие, словно нарисованные языки пламени. Вокруг то и дело вспыхивают короткие желто-красные радуги. Четыре длинных огня, будто заостренные крылья чудовищной стрекозы, накрыли техноравнину. Тени под квадратами батарей резкие, графитно-черные в световых оковах. Отблески на сияющих фотоэлементах неясные, словно отраженный свет сметает поток встречных фотонов. Кончики крыльев слегка изогнулись, затрепетали…
– Кембридж! – в голове, словно вечевой колокол, бухнул могучий голос.
– Да, да! – встрепенулся впавший в прострацию техник-астроном.
– Смотри за приборами! Видишь, я отменил сегодня ночь! Срочно переводи станцию в дневной режим! Активируй аварийное охлаждение. Иначе, хоть я и поменял тепло на свет, завтра половину батарей менять придется!
– Что? Что?!
– Должок надо отдать рисковым ИнКам. Пусть энергией подпитаются!
В тот же миг в недрах комплекса Земля в рабочих файлах системы пропал Владимир 2 ТП5948 м и появился Владимир Пл-1. И, словно облегченный вздох вычислителей, бойко застрекотал счетчик рейтинга.
Алексей Васильев
Живые мысли
Младший научный сотрудник Института прогнозирования Петр Спиноза опоздал на заседание.
По длинному коридору крался на цыпочках, а у дверей кабинета остановился. Взялся за ручку, тут же
