Мифология Петербурга: Очерки.

площади с фантастической скоростью вырастали пестрые волшебные городки с балаганами, американскими горами, русскими качелями и каруселями. Шумные толпы простого люда с раннего утра тянулись туда со всех концов города. Кареты и экипажи высшей и средней знати, обгоняя пеших горожан, спешили к началу гуляний. Отказаться от посещения этих ежегодных гуляний в Петербурге считалось дурным тоном. В запасе петербургского городского фольклора имелся бесконечный синонимический ряд крылатых фраз и выражений на одну тему: «Побывать на балаганах», «Побывать на горах», «Под горами», «На горах», «Под качелями» и т. д. На бытовом языке петербуржцев это означало посетить пасхальные или масленичные гулянья.

Богатые на коварную выдумку и щедрые на беззлобную шутку владельцы балаганов наперебой изощрялись друг перед другом. Доверчивые счастливчики, опережая один другого, протискиваются внутрь ярко освещенной пустой палатки, вход в которую объявлен бесплатным. Оглядываются вокруг, обшаривают глазами стены и, ничего не обнаружив, злые и раздраженные идут к выходу. И тут они натыкаются на ухмыляющегося хозяина, над головой которого прибита едва заметная дощечка с надписью: «Выход 10 копеек». Смущенно улыбаясь удачливому розыгрышу, платят, но признаться нетерпеливо ожидающим своей очереди в балаган в том, что они так легко были обмануты, не решаются. И потому очередь не убывает.

Яркая и броская реклама другого парусинового балаганчика весело зазывает публику всего за алтын увидеть Зимний дворец в натуральную величину. А внутри балагана хитро улыбающийся хозяин откидывает пеструю тряпичную занавеску и показывает застывшей от изумления публике стоящий напротив Зимний дворец. Подсознательное желание разгоряченной всеобщим весельем публики быть обманутой было так велико, что подобные стереотипные розыгрыши устраивались порою в нескольких балаганах, стоявших рядом друг с другом, одновременно. «Ах, обмануть меня не трудно,/Я сам обманываться рад». При особом желании за весьма умеренную плату можно было увидеть и Александровскую колонну в натуральную величину, и панораму Петербурга, и многое другое.

Народные гулянья вызвали к жизни невиданный прилив устного народного творчества. Балаганные деды – зазывалы, выполняя роль живой рекламы, виртуозно нанизывали одни рифмованные строки на другие, собирая огромные толпы завороженных слушателей:

А вот, ребята, это Параша,
Только моя, а не ваша.
Хотел было на ней жениться,
Да вспомнил: при живой жене это не годится.
Всем бы Параша хороша, да только щеки натирает,
То-то в Питере кирпичу не хватает.

* * *

У вас, господа, есть часы?
У меня часы есть. Два вершка пятнадцатого.
Позвольте, господа, у вас проверить
Или мне аршином померить.
Если мне мои часы заводить,
Так надо за Нарвскую заставу выходить…

* * *

А еще, ребята, что я вам скажу:
Гулял я по Невскому пришпекту
И ругнулся по русскому диалекту.
Ан тут передо мной хожалый:
В фортал, говорит, пожалуй.

* * *

За что, я говорю?.. А не ругайся! –
Вот за то и в часть отправляйся!
Хорошо еще, что у меня в кармане рупь-целковый случился,
Так я по дороге в фортал откупился.
Так-то вот, ребята, на Невском проспекте
Не растабаривайте на русском диалекте.

* * *

Жена у меня красавица –
Позади ноги таскаются.
Теперича у нее нос
С Николаевский мост.
Но я хочу пустить ее в моду,
Чтобы, значит, кому угодно.

* * *

Жена моя солидна,
За три версты видно.
Стройная, высокая,
С неделю ростом и два дни загнувши.
Уж признаться сказать,
Как бывало в красный сарафан нарядится,
Да на Невский проспект покажется,
Даже извозчики ругаются:
Очень лошади пугаются.
Как наклонится,
Так три фунта грязи отломится.

Балаганные деды обычно громко, стараясь перекричать друг друга, зазывали на представления с балконов дощатых павильонов-балаганов. Другое дело, раешники (от слова раёк – райское действо) со своими загадочными потешными панорамами, которые представляли собой небольшие деревянные ящики с двумя отверстиями, снабженными увеличительными стеклами и несложным устройством внутри. При помощи