Благовещенскую церковь, где и покоятся до сих пор.
При Вдовьем доме Смольного монастыря до 1919 года существовала церковь во имя святых Захария и Елизаветы. Церковь имела полотняный иконостас, который, по преданию, принадлежал Петру I и сопровождал его в походах. Его будто бы пожертвовала церкви незадолго до своей кончины дочь Петра императрица Елизавета.
Существует предание, что и Никольский собор, заложенный в 1753 году и освященный в 1762 году, связан с именем Петра I. Будто бы в бытность свою в 1722 году в Астрахани, Петр пленился красотой тамошнего собора и пожелал иметь такой же в Петербурге. И только смерть помешала осуществлению этого замысла. Мечту Петра воплотила в жизнь его дочь императрица Елизавета.
Рассказывают старинную легенду и о стрельнинской церкви. Якобы Петр I после бракосочетания своего в «маленькой екатерингофской церкви» повелел перенести ее в Стрельну. Из этой церкви, продолжает легенда, теперь устроен придел в нынешнем стрельнинском храме. Здесь долго сохранялись царские врата, многие иконы и сосуды петровского времени. По преданию, сам Петр участвовал в рубке стрельнинской церкви. По другим рассказам, она была прежде немецкой киркой, по приказу государя превращенной в православный храм. Помимо исторического иконостаса здесь хранился готического стиля стул с вышитой золотой полосой на спинке. На этом стуле, говорят, сидел Петр I, ожидая свою невесту.
Интересно, что народная традиция видит в Петре не только строителя Петербурга первых двух десятилетий. Фольклорный Петр провидит в Петербурге город будущего, Петербург завтрашний. В этой связи любопытна загадочная легенда о земляном холмике, считающемся своеобразным памятником Петру I. Он находится на юго-западном склоне Пулковских высот, возле здания сейсмической лаборатории. На месте нынешнего здания Главной обсерватории в начале XVIII века стоял построенный для Екатерины деревянный дворец, в котором любил бывать Петр. Недалеко от этого дворца по указу царя якобы была насыпана горка, в основание которой, как гласит легенда, заложили капсулу с царским указом о постройке здесь, «как случится возможность», первой русской обсерватории. Но не только. По одной из версий той же легенды, Петр I, устраивая «валунную горку» на Пулковской горе, хотел обозначить точку для обозрения своего «парадиза».
Повседневная жизнь петровского Петербурга
С самого начала заданный стремительный ритм строительства Петербурга определил и ритм его деловой жизни. На Троицкой площади, рядом с Домиком Петра, возникает первый петербургский порт, куда приходят иностранные суда. По преданию, Петр в качестве кормчего сам привел первое торговое голландское судно с товарами и угостил обедом шкипера, который никак не мог себе представить, что он находится в жилище царя, и обходился с Петром, как с равным. Пыляев рассказывает широко распространенную легенду о том, как Петр, заметив, что шкипер не понимает, где находится, представил ему свою жену. Голландец подарил ей сыр, заметив при этом, что ей, конечно, никогда не приходилось есть такого сыра. Затем он подарил ей кусок полотна на рубашки.
При этом Петр воскликнул: «Ну, Катя, ты теперь будешь нарядна, как императрица! Тебе бы век не видать таких рубашек!» Шкипер просил поцеловать его за подарок. «В эту минуту, – рассказывает легенда, – вошел к царю Меншиков в орденах и, не зная ничего, стал докладывать почтительно о делах. Шкипер смутился. Но царь приказал Меншикову выйти и убедил голландца, что в Петербурге господа со звездами и лентами нередко являются с любезностями ко всякому, кто имеет деньги, чтобы занять у него, и советовал беречься их. Голландский купец поверил царю и стал продавать ему свои товары, и только под конец, когда к царю явился капитан с рапортом о смене, купец понял шутку царя, упал к его ногам и просил извинения. Петр милостиво поднял его, купил все его товары и вдобавок пожаловал ему многие привилегии на будущее время».
По другой версии того же предания, Петр в одежде простого лоцмана вышел на шлюпке навстречу голландскому кораблю, которое с трудом пробиралось среди мелей залива, и на хорошем голландском языке сказал, что прибыл по поручению губернатора Петербурга и предложил безопасно провести корабль в порт. На берегу их встречал Александр Данилович Меншиков, который пригласил заморских моряков к обеденному столу. Только там, к своему величайшему изумлению, голландцы узнали, что «искусный лоцман – это сам царь».
В той же легенде рассказывается о том, как Петр одаривал первых иностранных купцов, прокладывавших морские пути в новую столицу России. Особенно он благоволил к голландцам. В этой связи любопытна легенда о корабле с золотом, которое Петр хотел передать дружественной стране в виде займа. Корабль будто бы затонул, застигнутый бурей где-то за Кронштадтом. До сих пор этот эпизод из жизни раннего Петербурга будоражит умы кладоискателей всего мира.
Согласно другой легенде, рассказанной Свиньиным, однажды Петр спросил голландского шкипера, где ему кажется лучше: в Архангельске или в Петербурге. «Все бы хорошо здесь, – ответил тот, – да нет оладьев». И государь в тот же день угостил его у себя оладьями и велел всегда готовить их для голландских шкиперов.
Известно, что давней и страстной мечтой Петра I было перенести основной объем внешнеторговых морских перевозок из Архангельска в Петербург. В самом устье Невы, на крохотном островке еще совсем недавно находился так называемый Подзорный дворец, или Морская обсерватория, откуда, по преданию, царь любил подолгу наблюдать за прибытием в Петербург иностранных кораблей. Подзорный дворец бесследно исчез в результате строительства и расширения Адмиралтейских верфей.
Мы уже говорили о закладке в 1704 году так называемого Адмиралтейского дома со стапелями для строительства судов. К концу 1705 года строительство Адмиралтейства в основном было закончено. Вокруг стапелей появились литейные мастерские и кузницы, амбары для «верчения канатов» и различные склады. Уже в апреле 1706 года со стапелей было спущено первое военное судно – восемнадцатипушечный бомбардирский корабль, чертеж которого, по преданию, сделал сам Петр I.
Петр никогда не упускал возможности лично присутствовать при спуске на воду очередного корабля. Он благодарил строителей, а главный мастер получал из рук государя на специальном серебряном блюде по три рубля серебром за каждую корабельную пушку. Говорят, этот обычай со смертью государя прекратился и еще несколько лет после кончины императора корабельный мастер в день спуска построенного им корабля одевался в черную траурную одежду.
Едва ли не с первых дней создания российского флота Петр задумывался о его символах, и в первую очередь о русском военно-морском флаге. Каким должен быть этот флаг? Какого цвета? И какой формы? Существует легенда о происхождении знаменитого Андреевского флага. Будто бы однажды Петр размышлял о флаге, находясь в собственном домике на Петербургской стороне. Размашисто шагал по покою, от окна к двери… от двери к окну. Неожиданно остановился и выглянул в окошко. А там на земле распласталась темная тень от оконных переплетов. Петр даже вздрогнул, почувствовав в этом какое-то знамение. Тень от окна напоминала Андреевский крест. Так будто бы и появился военно-морской флаг Российского государства.
В это же время по указу Петра в Галерной гавани на Васильевском острове создается так называемый Ковш для ремонта судов. Ковш будто бы выложен мореным дубом, который со временем приобретает все большую прочность и ценность. Говорят, уже в наше время американцы предложили купить этот, как им казалось, ненужный современным петербуржцам дуб.
И только вмешательство первого мэра Петербурга Анатолия Собчака, который с возмущением отказался от этой сделки, спасло эту историческую реликвию.
Мы уже говорили о страсти Петра к морю, хотя еще при жизни императора бытовали рассказы о его страхе перед водой. В то же время сохранилось немало легенд, эти рассказы опровергающих. Старинные лоцманские наставления содержат легенду о том, как однажды, во время исследования Петром Ладоги, его корабль потерпел кораблекрушение на подводных камнях вблизи Новой Ладоги. Ничуть не испугавшись, царь будто бы в гневе воскликнул: «Пусть тут будет сухо!» С тех пор каждое проходившее в этом месте военное или торговое судно должно было сбрасывать в воды Ладоги по одному гранитному камню. Их возили сюда даже зимой и сбрасывали в полыньи. Так будто бы и возник карликовый остров с названием
