где мужчин лишали их мужских достоинств, никогда ничего хорошего вырасти не может.
Несмотря на определенный комизм толков о метродраконах и дамбомутантах, обывательские кошмары, связанные с неопределенностью времени, неустроенностью жизни и естественным страхом перед будущим, не покидают городской фольклор. Согласно легенде, над Петербургом нависла угроза радиоактивного заражения. Будто бы в самом центре, прямо под шпилем Адмиралтейства, глубоко под землей расположен учебный класс Военно-морского училища имени Дзержинского. Класс оборудован самым настоящим действующим атомным реактором. Правда, неуверенно успокаивает легенда, между шпилем и этим реактором, на одной оси с ними, находится кабинет начальника училища, и он, как заложник, ежедневно сидит на этой пороховой, то бишь атомной, бочке. «Но мало ли что…», – добавляют тревожными обеспокоенными голосами рассказчики.
Мало ли что… И действительно, совсем недавно появились новые легенды. Будто бы для реконструкции набережных Обводного канала стали использовать «радиоактивные» блоки гранита, привезенные с Украины.
В одном из залов Эрмитажа, среди многочисленных памятников искусства Древнего Египта хранится статуя львиноголовой богини войны и палящего зноя Мут-Сохмет.
Согласно древнему египетскому мифу, однажды эта кровожадная богиня решила истребить род человеческий. Спасло людей вмешательство остальных богов, которые решили обмануть Мут-Сохмет. Ночью они разлили перед ней подкрашенное красным пиво. Наутро богиня, приняв пиво за человеческую кровь, выпила его и успокоилась. Прошли тысячелетия. Однако, как рассказывает эрмитажная легенда, угроза человечеству до сих пор не исчезла. Не случайно раз в году, в полнолуние, на базальтовых коленях львиноподобной богини появляется красноватая лужица, очень напоминающая человеческую кровь или подкрашенное вино. Но не исчезли и силы, или боги, хранящие человечество. Незадолго до появления первых музейных посетителей лужица бесследно исчезает.
Надо сказать, что вокруг эрмитажных зданий до сих пор складываются странные легенды. Например, ходят слухи, что в угловой башенке над крышей северо-западного фасада живут злобные дрессированные немецкие овчарки, которые по ночам тоскливо и одиноко бродят по бесчисленным залам всемирно знаменитого музея, охраняя эрмитажные сокровища. О них мы уже знаем из легенды об оружейнике Тарасюке. А еще поговаривают, что на чердаках всех пяти эрмитажных зданий установлены пулеметы, стволы которых нацелены на точно размеченные секторы Дворцовой площади. На всякий случай. Бог знает, что может случиться во время всенародных митингов и демонстраций. Будто бы, пристально глядя снизу, можно рассмотреть даже пулеметные гнезда.
Наконец, среди эрмитажных сотрудников появилась легенда о последнем хозяине Зимнего дворца Николае II. Рассказывают, что по вечерам, когда стихает гомон туристов, а сторожевые овчарки еще не выпущены из своих загонов, в темной галерее среди старинных шпалер и гобеленов можно увидеть призрак последнего царя, неслышно ступающего по стертому паркету. Говорят, что эти появления призрака убиенного государя начались, как только стало известно о планах захоронения останков императора в Петропавловском соборе Санкт-Петербурга.
Погребение состоялось 17 июля 1998 года, в 80-ю годовщину убийства императора Николая II, императрицы Александры Федоровны, их детей и слуг, находившихся вместе с ними. И сразу же в Петербурге родилась легенда о том, что так называемые «екатеринбургские останки» никакого отношения к императору Николаю II не имеют. Не случайно официальная церковь их не признала. И ссылались на старую легенду, которую мы уже приводили. Будто бы сам Николай II в свое время сказал Иоанну Кронштадтскому: «Могилу мою не ищите». И еще говорили, что некие мистические силы все-таки отметили день захоронения как «ложный». Дело в том, что милиционерам, обеспечивавшим порядок в день захоронения, были вручены памятные медали, в текст которых вкралась знаменательная опечатка. Вместо слов «за упокоение» монарших останков на медалях было выбито: «за успокоение».
Характерной особенностью постперестроечного Петербурга стало возвращение христианским культовым сооружениям, сохранившимся и переданным православной церкви, первоначального вида. Была передана верующим лютеранская церковь на Невском проспекте, которая в свое время была использована как плавательный бассейн. В Ленинграде рассказывали курьезное предание о том, что еще при открытии храма его первый пастор Крейц писал императрице Анне Иоанновне, что он обеспокоен «недостатком воды» для нужд верующих.
На куполах многих храмов стремительно стали появляться кресты. Об установке одного из таких крестов на церкви Воскресения Христова, что у Варшавского вокзала, рассказывает современная легенда. Дело происходило в Лазареву субботу 1991 года. Крест подцепили к вертолету, но едва тот взлетел, поднялся сильный ветер, и вертолет так раскачало, что в один из заходов он сшиб часть деревянных заграждений, чуть не сбросив монтажников с высоты 64 метров. Работы пришлось приостановить.
На другой день, в Вербное воскресенье, около полуночи, очевидцы заметили «небольшую яркую звездочку, плывущую к храму. Таинственная звезда подошла к вершине колокольни, осветила ее, медленно обогнула, несколько задержалась и исчезла». На следующий день установка креста была осуществлена теми же средствами и теми же людьми всего за десять минут.
Возникло неожиданное осложнение и при установке памятника маршалу Г. К. Жукову в Московском парке Победы накануне празднования 50-летия победы над фашистской Германией. Монумент едва не сорвался с троса, а затем более трех часов никак не желал разворачиваться так, как требовалось монтажникам. Только через три с половиной часа удалось преодолеть строптивый и неуживчивый характер бронзового маршала. Не случайно среди скульпторов существует давнее поверье, что памятники в процессе их создания постепенно приобретают черты характера, особенности и свойства тех людей, которым они посвящены.
Из современных легенд литературного Петербурга следует отметить легенды о талантливом поэте Алексее Ахматове, однофамильце Анны Андреевны Ахматовой. Будто бы он поджег редакцию журнала «Искусство Ленинграда», оторвал голову у гипсового Маяковского в вестибюле Дома писателей на Шпалерной и похитил со станции Новая Деревня мемориальную доску, которая отмечала место дуэли Пушкина.
Надо сказать, что общественная жизнь Петербурга последних лет во многом определялась посещениями города известными политиками и деятелями культуры, а также всевозможными подлинными и мнимыми юбилеями. Многие из этих мероприятий отмечены фольклором. Некоторые носят курьезный характер.
Петербург посетил известный общественный и политический деятель, бывший президент Французской Республики Валери Жискар д'Эстен. Программа визита, помимо прочего, предполагала краткое посещение Царскосельского лицея и затем ознакомительную поездку по Санкт-Петербургу. Однако интерес гостя к Пушкину оказался настолько велик, что, забыв и о времени, и о программе, он подолгу останавливался у каждого экспоната в Лицее и буквально забрасывал вопросами работников музея. Сопровождавшие высокого гостя официальные лица заметно нервничали. «Господин Президент, – осторожно напомнили Жискар д'Эстену, – мы не успеем посмотреть Петербург». – «Ничего, – ответил, как рассказывает легенда, высокий гость, – это не страшно, Ваш Пушкин и есть Петербург».
В 1996 году в Петербург приехал канцлер Германии Гельмут Коль, с которым городская администрация связывала большие финансовые надежды. Программа включала две официальные встречи: одна с мэром Анатолием Собчаком, другая – с председателем городского Законодательного собрания Юрием Кравцовым. Понятно, что и тот и другой вручили высокому гостю памятные подарки. В результате Коль увез домой два совершенно одинаковых бюста Петра Великого.
В 1999 году в Петербурге был широко и торжественно отмечен юбилей государственного Университета. Согласно тщательно выношенной в недрах самого Университета легенде, ему исполнилось 225 лет и учредил его чуть ли не сам Петр I. Разве что открыть не успел. Хотя на самом деле, как утверждают многие авторитетные историки, Университет как таковой был основан только в 1819 году. В газетах появились ироничные предположения о том, как могла сложиться такая невероятная легенда. Оказывается, если в документах XVIII века не упоминается Петербургский университет, значит, он подразумевается по умолчанию. Например, в указе Екатерины II планируется открыть университеты в Тамбове или Пензе. А почему не в Петербурге? А значит, он там уже есть. И тому подобная изощренная наукообразная логика.
