женщин, как утверждала надпись, обладает непревзойденным букетом, способным доставить удовольствие самой требовательной даме. Лучшее украшение стола при свидании двоих…
Нэд нашел данные о градусах. Двадцать шесть. Неплохо для свидания. Наверное, это пойло рассчитано на то, чтобы со второй рюмки свалить даму наповал. И без помех приступить ко второй части свидания.
«Сойдет», – решил он и выудил из специальной ниши подходящую тару грамм на сто.
Снежана проглотила порцию в два приема, прислушалась к ощущениям.
– «Белая свеча»?
– Что?
– Ликер «Белая свеча»?
– А-а. Вроде. Плохой?
– Нет. Мне он нравится. – В голосе явственно прозвучала печаль. – Мы с Олексой его пили на первом свидании. А, ладно! – Она решительно тряхнула головой, отчего подсохшие волосы, освобожденные от заколки, всколыхнулись и опали черной волной. – Забудем. А ты чего не пьешь?
– Не хочу.
– Пей. – Алкоголь, видимо, проник в мозг, отчего в больших глазах заиграли озорные огоньки, а на губах появилась улыбка. – Чего нам, горевать, что ли?
– Пойду-ка я приму ванну. Весь мокрый.
Снежана бросила на его обнаженный торс оценивающий взгляд, словно только что увидела. Смерила ширину плеч.
– Ты чем вообще занимаешься? – на третьем часу знакомства решила выяснить она.
– Водила я. – Нэд взял с полки шкафа новое полотенце. – Обычный водила…
Если недоверие можно выразить всей фигурой, то именно это Снежана и сделала, услышав ответ. Но промолчала, только внимательно посмотрела на спину уходящего Нэда.
Когда он вернулся минут через семь-восемь, бутылка опустела на треть. «Грамм сто пятьдесят, – определил Нэд. – Хорошо, что до этого пообедала. Но для девчонки многовато».
– С легким паром! – приветствовала она его.
– Спасибо. Не много?
Снежана глянула на бутылку, вяло махнула рукой. Халат вновь сполз с колена, но на этот раз рука не вернула его на место. Смущение отступило перед двойным натиском коньяка и ликера.
– И что… теперь будем… делать? – спросила она.
Нэд пожал плечами. Следовало собрать вещи и приготовиться к отъезду. Следовало решить, куда, когда и как ехать. Следовало решить, ехать ли одному или нет. Следовало, строго говоря, покинуть город и переночевать в какой-нибудь деревушке. Вполне возможно, что Олекса – не последний человек в криминальной иерархии города – не простит унижения и попробует отомстить. А в то, что решетка его удержит, верилось с трудом. Следовало…
Но чертовски не хотелось что-либо делать. На еще не сошедшее напряжение последней недели наложилась сегодняшняя нервотрепка. Тело требовало отдыха, а голова – времени, чтобы принять верное решение. А близость девчонки – сбивала все мысли на один лад.
– У тебя на спине нитка. – Снежана протянула руку. – Подойди.
Он сбросил полотенце и встал рядом с кроватью. Она протянула руку, но не достала до плеча.
– Сядь.
Ноготки тронули спину, пробежали по коже. От ее руки шло мягкое тепло, нежное, успокаивающее и возбуждающее одновременно.
– Ты здоровый парень. Настоящий мужик.
Мужиками в Зоне звали вольнонаемных рабочих плантаций и фабрик. Людей вольных, но стоящих низко на ступени иерархии. Они вольны были в любой момент уехать, их никогда не трогали, но относились как к хорошей дорогой скотине. Или технике. Для любого боевика было оскорбительным, если его называли мужиком.
Ладно, откуда ей знать такие тонкости. К тому же она имела в виду совсем другое.
Маленькая ладонь легла на его плечо, прошла по спине. Нэд честно держался все это время, не позволяя себе ничего лишнего. Он и сейчас бы не посмел: нехорошо приставать к человеку, пережившему личную трагедию. Но Снежана начала сама.
Он повернул к ней лицо. Ее глаза слегка прикрыты, губы едва шевелятся. Близость мужчины сейчас нужна как надежная опора в трудный момент. Видимо, женщины испытывают иногда потребность просто быть рядом с тем, кто им кажется сильным и надежным. А алкоголь снес преграду стеснительности и робости первой встречи. Как бы там ни было, Нэд реагировал, как и положено молодому здоровому парню.
Нежная кожа гладкостью могла соперничать с шелком халата. Она была горячей, не остывшей после ванной. А губы оказались мягкими и сочными. И податливыми.
– Нэд… – выдохнула Снежана, почувствовав его прикосновения. – Что ты… делаешь?..
Его губы накрыли ее, поймали выход, прижались сильнее. Левая рука скользнула по колену и бедру выше, охватывая тугие ягодицы, правая подхватила шею, удержала на месте. Пальцы тронули мочку уха.
– Не… не надо…
Ни один мужчина никогда не прекратит ласк, услышь он отказ, высказанный
Снежана, может, и хотела остановить его, но силы были не равны, а алкоголь ослабил контроль за телом и подогрел чувственность. Когда его рука проникла между бедер и коснулась коротко подстриженного треугольника волос, она охнула, инстинктивно свела ноги, почувствовала его ласку и ощутила волну желания.
Солнечный луч ударил по глазам Нэда, когда он уложил Снежану на кровать и мягкими движениями распахнул халат. Взору предстало обнаженное тело идеальных пропорций и великолепной формы. Которым хотелось овладеть немедленно.
Два чистых, вымытых тела сплелись в объятиях на широкой кровати, все теснее приникая друг к другу. Легкий стон Снежаны был единственным аккомпанементом их любовной игры, проходящей с возрастающим темпом и страстью…
– А лифт есть?
– Да. Старый.
– Не важно. Все равно не нужен.
– А зачем спрашивал?
– Пригодится.
– Для чего?
– Увидишь…
Нэд прицепил кобуру к ремню, вытащил из-под подушки пистолет, дослал патрон в патронник, спрятал в кобуру. Запасную обойму повесил на другой стороне пояса. Опустил рубашку, скрывая арсенал, повернулся к Снежане.
Та стояла, уже одетая, готовая к выходу. Нэд тщательно искал следы прошлой ночи, но безрезультатно. Некоторым женщинам удается поутру выглядеть невинной пай-девочкой.
– Ладно, если готова, пошли.
– Угу. – Только неестественно громкий голос выдавал нервное состояние девушки.
Из гостиницы они пошли к небольшому скверу, утопавшему в зелени. Нэд нес сумку со своими пожитками и спрятанными там деньгами.
…Они словно приклеенные не размыкали объятий до самого вечера, а потом, обессиленные, опустошенные, уничтожали запасы холодильника и содержимое бутылок. Нэд пил газировку и пиво, Снежана – ликер, вино и тоже газировку.
Неистовая жажда любви, усиленная пережитым стрессом, придавала обоим силы, и только когда на часах стукнуло десять вечера, они сделали перерыв. К тому моменту простыни – третья смена – превратились в две скрученные мокрые тряпки и лежали в ногах, подушки слетели на пол, а одеяло висело
