…Я открыл глаза, потом резко сел, нечаянно сбросил тонкое покрывало и почувствовал тупую боль в голове. И вспомнил сон.
Пульсация в висках то стихала, то вновь била по нервам, заставляя сжимать челюсти. Я потряс головой, замычал сквозь зубы, встал, кое-как натянул брюки и пошел в ванную. Сунул голову под струю холодной воды и минут пять стоял так, ожидая, когда боль немного утихнет.
«Ворота!.. Заработали, мать их!.. Такая сильная боль, почему? Близко от места срабатывания? Или сразу несколько „контуров“? Что они там творят, пришельцы чертовы?»
Боль отпускала медленно, постепенно. А через несколько минут и вовсе сошла. Однако стоило мне подумать о Воротах, как виски начинали слегка жечь.
«Индикатор, блин! Напоминает о себе этот чертов агрегат!.. Выходит, конец ожиданиям, сбылись надежды?..»
Приняв душ, я быстро обтерся полотенцем, почистил зубы и вышел в коридор. После произошедшего соображалка толком не работала, и мысли никак не хотели приходить в норму. Пришлось устроить короткую разминку, чтобы ускорить ток крови и заставить извилины шевелиться.
Телевизор, получив голосовую команду, показывал какую-то утреннюю передачу, обычный стандарт – музыка, новости, игры вперемежку. Вести о войне шли первым потоком, потом политика и так далее. Я поставил звук на минимум и начал недолгий процесс одевания: носки, камуфляжный костюм. Ремень с кобурой и радиостанция лежали на полке, их очередь настанет при выходе. Сунув ноги в тапочки, пошел на кухню, рассчитывая коротко перекусить перед дальней дорогой.
– Доброе утро.
Лена уже встала и колдовала на кухне. Раненько встает соседка…
– Привет. Чего вскочила? Восьми еще нет.
– Завтрак сделать. Ты ведь уезжаешь?
– Угу.
– Ну, тогда я быстро.
Она выключила газ и стала перекладывать со сковородки на тарелку яичницу с ветчиной. Потом поставила тарелки на стол.
– Садись…
– С чего это ты вдруг решила… – Я взглядом показал на стол. – Проявить заботу?
– Так… – пожала она плечами. – Ты против?
– Да нет, – усмехнулся я. – Просто удивлен…
Сел за стол, пододвинул тарелку и начал не спеша есть, попутно думая о внезапно заработавших Воротах и о том, что теперь с этим делать…
…С утра у нее было странное состояние. Слегка побаливала голова, неприятно давило затылок. Да и настроение под стать самочувствию. Но когда она решила принять лекарство, боль внезапно прошла. Совсем.
Лена встала рано, с полчаса просидела перед трюмо, приводя себя в порядок и разглядывая отражение, потом осторожно вышла в коридор и глянула на дверь комнаты Артура. Тот еще спал.
Приняв ванну, она так же тихо прошла на кухню, плотно прикрыла за собой дверь и начала колдовать с продуктами, готовя завтрак. Старалась все делать как можно тише, хотя звукоизоляция позволяла устраивать танец с саблями, все равно никто не услышит.
Набрала воды в электрический чайник, включила его в сеть, потом порезала тонкими ломтиками ветчину, аккуратно уложила ее на сковородку, дала подрумяниться с обеих сторон и залила яйцами. Пока сковородка тихонько скворчала, готовя яичницу, Лена сделала десяток бутербродов с сыром, колбасой и икрой. Заправила овощной салат майонезом, порезала хлеб и положила его в тарелку. Руки выполняли привычную работу, а в голове мелькали мысли, словно кадры ускоренной съемки.
«…Жив ли Стефан?.. Их бригада должна была вступить в бой еще две недели назад. Или три… Отчаянная голова, он не усидит в тылу… а ругийцы давно прошли Терему, заняли наш госпиталь. Жаль, если погиб. Хороший парень. Сложись все иначе, могли бы быть вместе…»
Последняя мысль выскочила нечаянно, Лена даже вздрогнула и поспешила ее прогнать. Она никогда не воспринимала отношения с Колшевским как что-то серьезное. Видимо, мешало осознание того, что рано или поздно придется уходить обратно, домой.
Вопреки ходившим о них слухам ничего особенного не было. Прогулки по вечерам, совместные с Оксанкой и Денисом походы в ресторан, танцы пару раз. Однажды Стефан попробовал проявить инициативу, но дальше поцелуя Лена не пошла. Она сама не понимала почему. Ведь ей хотелось. Всерьез. Но… не смогла. Стефан тогда обиделся, неделю не разговаривал с ней, но потом остыл. И их отношения перешли в дружескую плоскость.
Правда, через месяц Лена с неудовольствием узнала, что Стефан нашел себе девчонку из госпиталя, чем-то похожую на нее, и часто прямо после встреч бегал к той на свидание.
Однако даже такая весть не вызвала какие-то особые эмоции в душе.
…Теперь и служба в РТЦ, и Стефан, и вся жизнь в Ламакее казались чем-то далеким, нереальным, вроде полузабытого сна. Или игры. А в настоящем – жизнь здесь, в Мегаре, в квартире Артура. Да, Артур… Никогда Лена не думала, что окажется с ним под одной крышей…
Нет, прошлые обиды и неприязнь давно прошли. Бесследно. Глупо вспоминать былое, когда сидишь у черта на куличках. Да и потом, после того, как Артур отыскал ее в заброшенном всеми богами и чертями месте и привез к друзьям, испытывать неприязнь стало вовсе невозможно.
Вряд ли она когда-нибудь забудет тот путь от госпиталя до Мегара, страшную стычку с боевиками, радость от встречи с друзьями.
Уже потом, немного отойдя от болезни, нервного потрясения и переживаний, Лена уловила момент, когда Артур заглянул домой, поблагодарила его и попросила извинения. Вышло сумбурно и не очень ловко, но… Артур все понял, с легкой улыбкой выслушал сбивчивые слова и заверил, что ни о каких обидах речи нет.
«А глаза у него тогда были грустные… – вдруг вспомнила она. – Так иногда смотрел отец, когда я в детстве где-то набедокурила…»
Кто бы мог подумать, что ее однокурсник станет здесь грозой бандитов и такой известной фигурой. Об Оборотне знали все. Кто-то боялся, кто-то не верил в его существование, кто-то завидовал. Раньше Лена его считала психопатом – слишком уж мрачные известия приходили из Зоны. Об убитых женщинах, расстрелянных жителях, отрубленных головах… Правда, Стефан как-то сказал, что все это сказки. И что он завидует Оборотню – такие дела тот проворачивает.
«Он в своем репертуаре… Как и тогда, в Аберене. Внезапно исчезает, внезапно возникает, всегда в центре событий и всегда замкнут, закрыт…»
Ход мыслей прервал стук двери. Лена выглянула в коридор и увидела большую фигуру Артура, исчезающую в ванной. Проснулся.
Завтрак начал остывать, когда он вышел оттуда с мокрым ежиком волос, с полотенцем на плече и голым торсом. Лена помимо воли окинула его взглядом и отметила, что он стал еще здоровее. Не то чтобы больше, но как-то… словно внутрь закачали железо. Даже походка стала тяжелее. Впрочем, это только кажется. Лена помнила стремительные движения и молниеносную реакцию, когда он там, на дороге, убил сразу трех боевиков.
Пересохшим почему-то голосом она предложила поесть. Тот после короткого раздумья согласился,
