защищать, геройство не имеет смысла. Нужно сохранить вою жизнь и силы, чтобы противостоять фашистам в дальнейшем. И он сделал это…
Тогда ради чего погиб бесстрашный моряк? Неужели зря? Почему «зубр соленый», предвидя свою гибель, сражался упрямо и бесстрашно? Разве он не понимал бессмысленности сопротивления?
Выходит, не понимал. Выходит, что зря погиб. Вот только не мог Алексей поверить, что смерть моряка была напрасной, вспоминая, как мужественно и отчаянно тот бился. У него была вера. И он держался за нее так же крепко, как его зубы стискивали ленточки от бескозырки.
Рев моторов растворился в закопченном воздухе, лязг тяжелых гусениц стих за избами. Бой подошел к концу. Алексей Калинин неожиданно вспомнил, что до сих пор не выполнил приказ Борового и не нашел свой взвод.
Сергей Вирский поднял голову и увидел вокруг сплошное месиво. Окопы разрушены, воронки усеивали окрестности, насколько хватало глаз. Борозды грязного снега чередовались с полосами коричневой земли. В воздухе стоял тяжелый запах пороха, дыма и горящего машинного масла.
Бой закончился. Танки прорвались, но вражеской пехоты не было и в помине.
Вирский встал, пошатнулся. Кружилась голова. Внутри что-то ныло, как будто слышалось тоскливое женское завывание. Барабанные перепонки медленно отходили от разрывов снарядов и бомб. Кажется, его контузило.
Не чувствуя уверенности в ногах, он опустился обратно на землю. Женский голос в голове поутих, и Сергей было подумал, что тот, наконец, заткнулся, но возобновился. Вирский сдавил виски ладонями и взглянул на небо.
Яркий солнечный луч прорезал марево черного дыма и облаков, коснувшись развороченной земли в паре воронок от солдата. Он осветил разрушенные окопы и спуск с холма, сглаживая грубые очертания руин и придавая ландшафту неземной, волшебный вид. Вирский некоторое время сидел на снегу, любуясь чудным зрелищем, а затем пополз на четвереньках в направлении света. Влекомый странной силой, он надеялся попасть в манящий столб света.
Но луч убегал от Сергея, словно играя. Он не успел. Разлапистые клубы грязного дыма, похожие на грозовые тучи, заволокли солнце, оборвав теплый луч, прикоснувшийся к земле.
– Откуда ж я знаю! – кричал в трубку полевого телефона Боровой. – Они пронеслись через позиции, даже не заметив нас… Да, одни танки, без пехоты!.. Пехота в ложбину не пошла… Как же их сдержать было!..
Над окопом взвизгнула пуля. Старенький политрук Зайнулов, молча ожидавший конца разговора, окинул окрестности прищуренным взглядом.
– Откуда стреляет эта сволочь? – озабоченно спросил Боровой, на миг оторвавшись от трубки. – Нет, это я не вам! Не вы сволочь!.. Как я мог их сдержать! На батарею был налет. Ружей всего два. А немецких танков больше, чем у меня солдат в роте!
Он рассерженно бросил трубку.
– Что за идиоты в этом штабе! – воскликнул он в сердцах, повернувшись к Зайнулову.
– Мы в окружении? – поинтересовался политрук. У него на лбу, прорезая морщины, уголком белел шрам.
– Они там не знают. Они ни хрена не знают! – Боровой нервно затянулся папироской. – Ахметыч, будь добр, найди мне старшину.
Старенький политрук кивнул.
– Только осторожнее! – предупредил Боровой. – Кажись, снайпер работает. Откуда он только взялся!
Политрук снова кивнул и скрылся в окопах. Пробираясь между обвалившимися стенками, он столкнулся с незнакомым молодым лейтенантом, чье лицо почернело от копоти, уши на шапке торчали в разные стороны, его шатало, как пьяного, но пьян он не был.
– Извините меня, простите меня, – бормотал лейтенант. – Вы не скажете, где первый взвод?
– Что? – не понял Зайнулов.
Не повторив вопроса, лейтенант, спотыкаясь, побрел дальше.
Старенький политрук много чего повидал на своем веку, поэтому не удивился поведению лейтенанта и даже не пожал плечами. Он осторожно продолжил движение по окопу в поисках старшины.
– Товарищ старший лейтенант? – удивился Калинин, увидев перед собой Борового. Он никак не ожидал, что снова вернется к командиру роты. Это выбило его из колеи. Он живо представил, как командир достанет табельный пистолет и со словами: «Нашел ли первый взвод за минуту, добрый молодец?» – приведет приговор в исполнение.
– Ах, это ты. – Ротный едва взглянул на него. – Выжил?
Калинин не мог вымолвить ни слова. Слова застряли в горле, словно колючки.
– Плохи наши дела, – сокрушенно произнес Боровой. – Танки прорвались, линия фронта неизвестно где… Батальон то ли в окружении, то ли нет. Никто не знает.
– Я…
– Хорошо, что выжил. А вот большая часть роты полегла. Наверное, отступать придется, раз танки порвали нас. В штабе пока не решили… Как чувствуешь себя?
– Мне было очень страшно, – откровенно признался Калинин. – Меня ударило, оглушило, отбросило…
– Это и называется мясорубкой! – объяснил Боровой. – С боевым крещением.
И ротный протянул руку молодому лейтенанту. Тот нерешительно пожал жесткую большую ладонь.