Он устало закрыл глаза, но потом, вспомнив что-то, быстро открыл их.
– Охладитель! – воскликнул он и прочитал. – Шесть десятых процента!
Он посмотрел на температуру средней оболочки. Несколько оставшихся в живых датчиков показывали неумолимую цифру 900 градусов.
И еще одно. Давление за бортом – 14 тысяч атмосфер.
– О нет! – произнес Кузнецов. В этот момент батискаф взорвался.
Его сознание перенеслось на какую-то другую ступень. Женя много раз слышал рассказы, как при клинической смерти душа покидает тело, но не мог сказать, являлось ли это тем же.
Мгновенные рывки тела, мгновенные рывки в голове. Он почувствовал, как окунулся в жар, затем в холод. Затем снова в жар.
Он ощутил неимоверную головную боль, а через секунду, которая могла оказаться вечностью, ощутил невообразимую легкость.
Он не чувствовал своего тела, и наоборот, руки и ноги тянули его в разные стороны, пытаясь разорвать.
Женя ничего не видел, кроме ослепительной белизны, и ничего не слышал. Но мозг страдал от этих изнуряющих рывков.
Боль.
Наслаждение.
Боль.
Наслаждение.
Эти крайние ощущения начали притупляться и укорачиваться во времени. Чувство экстаза проходило. С каждым разом. Скачки в одну и в другую сторону становились все меньше. Только ослепительный свет не исчезал.
В тот момент, когда Женя понял, что может мыслить, боль и наслаждение исчезли.
Кузнецов обнаружил себя стоящим на четвереньках. Яркий свет пропал. Его окружала волокнистая краснота.
Он помотал головой, пытаясь сбросить с себя наваждение. Втянул носом воздух и обнаружил, что может дышать.
– Ого! – произнес он и сморщился от громкого эха, ударившего по барабанным перепонкам. Словно он сказал это в микрофон, а мощные динамики выкрикнули слово на полной громкости.
– Ого! – повторил Женя. На этот раз его голос потух, словно раздавался издалека. Он был настолько тих, как будто Женя говорил сквозь толстый слой ваты.
– Ого, – в третий раз повторил он. Теперь Женя слышал себя нормально.
– Где я? – спросил он, внимательно разглядывая окружающее пространство. Он поднялся с четверенек и попытался сделать шаг. Нога уперлась в упругую невидимую преграду. Он ощупал руками пространство перед собой. От красноты его отделял этот невидимый слой.
«Я по-прежнему в магме!» – догадался Кузнецов. Он ощупал пространство над головой, под ногами и сделал вывод, что находится в невидимом шаре.
Легкие волны побежали по невидимой поверхности, волокнистая краснота заколыхалась. Внезапно яркая вспышка озарила поверхность, заставив Кузнецова зажмуриться. Когда он открыл глаза, обнаружил себя в полной темноте. Но темнота была недолгой. Вся внутренняя поверхность шара пошла круговыми волнами. Количество кругов увеличивалось. Их становилось все больше, центры волн приближались друг к другу до тех пор, пока…
Женя ахнул.
Бесконечная чуть темноватая краснота окружала его. Но это была не стена из красноты, которую он наблюдал в первый момент. Это было пространство! Бесконечное и невероятно красивое. Завораживающее глаз своей объемностью и неповторимым цветом.
Внизу под ним простиралось голубоватое полупрозрачное поле, в центре которого он мог видеть огромные открытые Врата. Женя находился там же, где погиб «Бэмби», только теперь он находился в шаре, который позволял разглядеть внутренние просторы Земли во всем их блеске.
«Шар тоже используют сейсмические волны для получения изображения! – внезапно догадался он. – Только излучающих точек в миллион раз больше, чем на батискафе, и из-за этого изображение такое четкое и объемное!»
Шар легко двинулся по направлению к отверстию Врат. Женя слегка напрягся от неожиданности, и шар остановился.
– Ты хочешь пройти в отверстие? – спросил Кузнецов. Словно в ответ, шар тихо, будто спрашивая разрешения, вновь двинулся вперед. Женя не возражал. Он посмотрел на часы и обомлел. С момента гибели «Бэмби» прошло лишь несколько секунд.
Время замедлилось. Или оно замедлилось в момент гибели батискафа? Неведомые силы затормозили время, чтобы не позволить магме изжарить и раздавить человека. Они адаптировали шар к телу и чувствам Кузнецова. Скачки чувств, скачки звука и изображения – это настройка шара.
– Нужно спешить, – произнес Кузнецов. – Мдраг собирается запустить бомбу!
Шар не ускорился. Он прислушивался к чувствам Кузнецова, но двигался самостоятельного какой-то своей программе.
Они перевалили через край Врат, и Женя увидел Мдрага. Кузнецов четко различал его фигуру, но не мог
