Юра одевается, а внутри его всё ликует. Ура! В школу! Он идёт в школу! Вот и дождался он своего дня!
За столом Юре уже не сидится: то в окно выглянет — не идут ли ребята? То на ходики на стене взглянет — сколько там осталось?
Зоя рассердилась.
— Не вертись, как юла! Пей молоко. Не опоздаем!
Мать и отец давно встали. Отец стучит топором во дворе, а мать у печи возится.
Юра незаметно дёргает сестру за платье.
— Скоро, нет? Пошли, что ли?
Мать обнимает его у порога.
— Счастья тебе, сынок! Вот и ты в школу пошёл.
Во дворе к Юре подходит отец. Строго оглядывает его.
— Ты там не шали, — наказывает он Юре, — учительницу слу шайся. Она — уважаемый человек. Не ленись.
Потом тяжёлой рабочей рукой подталкивает его, коротко говорит, точно приказывает:
— Ладно. Ступай!
Зоя берёт Юру за руку, и они выходят на улицу.
День тёплый, хотя и пасмурный. Небо прижалось к самой земле, и чёрные тучи вдалеке будто нехотя переползают с холма на холм, цепляясь за редкие берёзки.
По шоссе быстро, по-походному движется колонна солдат. Колонну обгоняют раскрашенные под зелень грузовики.
Солдаты оглядываются на детей, и их лица светлеют. Они улыбаются. Впереди их ждёт тяжёлый бой, но при виде ребят, шагающих в школу, душа их оживает…
Зоя приводит Юру прямо в класс. Сюда же собираются его сверстники, с которыми он ещё вчера бегал на речку, играл на лугу.
Теперь все они — школьники. Особый народ. Умытые и при чёсанные, ребята робко рассаживаются за партами и оглядыва ются на окна, за которыми толпятся взрослые.
На стене, над классной доской, висит портрет Владимира Ильича Ленина. Он по-доброму смотрит на ребят, улыбается.
В класс входит учительница, Ксения Герасимовна. Она обращается к классу:
— У вас, дети, сегодня большой праздник! Вы пошли в школу, — тихо говорит она. — Теперь вы — ученики. В нелёгкую пору наступил этот праздник. Идёт война — великая, народная война. Старшие братья и отцы бьются на фронте с врагом, защищают Родину. Фронт близко от наших мест — всё может случиться, всё может произойти… Но вы должны хорошо учиться! Это тоже помощь фронту.
Когда ребята возвращались из школы, они увидели, как низко-низко над селом летели два самолёта.
Один то и дело валился на крыло и, казалось, вот-вот соско льзнёт и врежется в землю, а другой — кружил над ним, то взмы вал резко вверх, то снова устремлялся вниз, словно о чём-то просил товарища…
Девчонки подняли визг и бросились врассыпную, а мальчишки сразу определили: наши! Истребители!
— Гляди! Подбили его! Подбили! Не долетит!
Подбитый истребитель, то тарахтя мотором, то затихая, ми новал дома Клушино, начал быстро снижаться.
— Упадёт! Ой, упадёт! — закричал кто-то из ребят. Самолёт пролетел над холмами и упал где-то за селом. Ребята что есть духу пустились бежать.
В небольшой лощинке истребитель уткнулся переломанным крылом в землю, высоко задрав хвост.
Лётчик, припадая на раненую ногу, шёл к редкому березняку. Видно, хотел там спрятаться.
Заметив ребят, лётчик остановился.
— Это ваша деревня? — спросил он.
— Наша! Клушино! — закричали ребятишки.
В это время с рёвом пронёсся второй истребитель. Лётчик вскочил.
— Вернулся! Вернулся, браток! Да зачем? Зачем?
Но истребитель сделал круг и плавно пошёл на посадку. Ещё немного — и, подпрыгивая на кочках, он уже подруливал к сбе жавшейся ребятне и лётчику.
Боевые друзья крепко обнялись.
— Телефон-то у вас в деревне есть? — спросил у ребят при летевший за товарищем лётчик.
— Телефон-то есть! Да он какой день не работает! Тут до Гжатска всего десять вёрст. Мы туда пешком ходим!
Лётчик засмеялся.
— Нам не до Гжатска надо. На аэродром! А до него все сто вёрст наберутся!
— Сто!? — ахнули ребята.
— Вот что, — подумав, сказал лётчик. — Несите-ка вёдра.
Ребята сбегали в деревню, принесли вёдра. И работа закипела. Лётчики открыли баки упавшего самолёта, и мальчики перетаска ли вёдрами бензин в другой самолёт.
Лётчики пожали каждому руку.
— Спасибо вам, орлы! Быть вам всем пилотами! Смелый вы и хороший народ. А мы ещё дадим фрицам жару! Такого, что вовек не забудут!
Потом они забрались в кабину. Истребитель долго бежал по полю, и ребята отчаянно переживали: а вдруг не сможет под няться? Но истребитель взлетел. Набрав высоту, покачал на про щанье крыльями и скрылся из глаз.
ФАШИСТЫ
Гитлеровцы вошли в их село ранним утром.
Вначале со страшным треском промчались мотоциклисты. На ходу обстреляли притихшие улицы. Потом, сотрясая грохотом стёкла окон, проехали танки.
Въехала колонна автомашин.
С гоготом фашистские солдаты облепили колодцы, кинулись по дворам. Защёлкали выстрелы. Постреляли собак, кур, гусей.
Целый день через Клушино проходили немецкие части. Одна из них стала в деревне.
Гагарины сидели на кухне. Накануне решили уходить. Анна Тимофеевна собрала тёплые вещи, связала в узлы, но заболел Алексей Иванович. Идти было нельзя.
Сейчас отец поднялся. Был бледен, пальцы едва заметно вздрагивали. Зоя и Валентин не отводили от него испуганных глаз.
Скоро затопали сапоги у крыльца. Послышался громкий чужой говор. Лязгая оружием, солдаты вошли в дом. Один заглянул на кухню, шутя нацелил автомат:
— Партизанен? Наин? Пуфф, пуфф! — загоготал он и ушёл в горницу.
В доме стоял такой треск, точно его крушили ломами. Солдаты лезли в сундук, в шкаф, рылись в вещах. Тащили всё, что им попадалось на глаза.
