не чувствовала. Я не могла оторвать взгляда от Алексея. Под ним собралась уже приличная лужица крови.
– Если бы ты знала, как я мечтал об этом мгновении, – сказал Бейкер, поглаживая бумеранг, который теперь почему-то казался мне обычной деревяшкой. Подделкой.
Я молчала, сжав зубы. Кажется, сейчас они хрустнут, рассыплются на осколки, как статуя Героса.
– Допрыгалась, девчонка? – спрашивал Бейкер, тыча дулом в мой лоб. – А? Думала, мы в куклы играем? Или твой муженек… Он решил, что может безнаказанно говорить мне: «Фак ю»? А?
Он ударил меня рукоятью по щеке. Голова дернулась, из распоротой скулы брызнула кровь, но я только крепче сжала зубы.
– Ты не можешь противостоять Организации! – говорил Бейкер, снова уперев ствол пистолета мне в лоб. Его глаза фанатично блестели, почти как у Гитлера в кинохронике, на которой он выступает перед нацистами. – Когда мы ставим цель, то обязательно достигаем ее! Мы – мощная Организация! Мы правим миром…
Скальный молоток обрушился на руку «правителя мира».
Хрустнула кость.
Бейкер завизжал, словно свинья под ножом мясника. Пистолет вывалился из переломанной кисти.
Американец упал на колени, держась за руку и не переставая визжать. Бесцветные глаза, обычно презрительные и безразличные, в мольбе уставились на меня. Неужели он надеялся, что от его взгляда я растаю, как Снегурочка? Помню каждый эпизод с участием Бейкера – не было случая, чтобы он сжалился над кем-то.
Я ухватила покрепче скальный молоток. В голове мелькнуло сомнение, но я не позволила себе рассопливиться.
И ударила Бейкера.
Затем еще раз…
Последний удар в висок опрокинул его наземь. Из безжизненной руки выпал бумеранг. Летательный аппарат прелюдий?
Что-то не верится…
Отбросила окровавленный молоток.
Я отплатила Бейкеру за все несчастья, которые он принес мне, Чарльзу, Лехе.
Опустилась возле Алексея и перевернула его. Глаза Овчинникова были закрыты. Из раны в животе сочилась кровь, я заткнула ее платком и перевязала рубашкой, содранной с мертвого американца.
– Лешенька, миленький, не уходи. Рано еще тебе, – глотая слезы, заклинала я.
Ну, не медик я! Не знаю – жив или нет Леха! Нужен специалист, врач!
Я готова отдать этот треклятый бумеранг в обмен на врача для Лехи! Мы с ним муж и жена. Едва к нам вернулось чувство, и тут… Неужели Леша!… Господи, почему так получилось? За что?
Я сунула бумеранг за пояс и потащила Алексея к пролому. Волокла из последних сил.
Вот мы уже и на позеленевшем от времени бронзовом мосту. Единственный солнечный луч по-прежнему падал на стену и освещал лилию Героса.
Не хотелось верить, что я тащу мертвеца. Леша, ну вздохни хоть разочек…
На мосту закинула его на спину… Леха оказался тяжелым. Это после нескольких голодных дней?.. Нет. Просто у меня самой силы на исходе.
Кое-как дотащила Алексея до лезвий второй ловушки. Напрасно я не взвела их, когда прошел Овчинников. Избавилась бы от Бейкера намного быстрее… Только все подобные рассуждения бессмысленны. Если так думать, я вообще могла не приезжать в Измир по просьбе Гродина.
Все произошло, как назначено судьбой, и нечего себя мучить.
Я прошла между поднятыми лезвиями по костям бедолаг, которым не удалось преодолеть ловушку. Замаячило светлое пятно выхода из пещеры.
– Сейчас, Лешенька… Потерпи еще немного…
Правая нога вдруг отказала, я повалилась на пол. Тут же поднялась. Поковыляла дальше.
Рывок…
И вот мы на крошечной площадке.
Опустилась на колени. Голова Овчинникова безвольно качнулась из стороны в сторону.
Где же все?
Возьмите эту штуковину, если она вам так нужна, только доставьте Лешку в больницу!
Где вы?!
В небесной синеве появилась точка и стала расти на глазах, превращаясь в вертолет. Я сидела на краю обрыва и с нетерпением ждала.
Вертолет ничем не походил на две красные «стрекозы», которые кружили здесь еще полчаса назад. Он был больше, защитно-зеленые пятна покрывали его борта.
Вертолет завис в десятке метров от скалы, повернулся ко мне боком, и я увидела звезду с двойными полосами – отличительный знак военно-воздушных сил США.
