– Вот! Вот он! – Спешно сняла с шеи цепочку с перстнем.
Рахим быстро осмотрел предмет, раскачивающийся на цепочке в моей руке.
– Бросай! – приказал он.
Бросила. А что еще оставалось делать?
Перстень покатился вниз по крыше, но застрял где-то недалеко от ног Рахима. Я не хотела, чтобы так произошло. Просто так получилось.
Рахим посмотрел на перстень, а потом прицелился в меня.
– Ты не женщина, – сказал он. – Ты – Сатана в женском обличий. Сатана должен быть уничтожен. Аллах акбар!
И надавил на курок.
Во мне так все и оборвалось. За короткое мгновение перед глазами пронеслась моя недолгая и небогатая на события жизнь.
Прощайте, бабушка с дедушкой! Надеюсь, вы никогда не узнаете, в какую историю меня затянуло.
Прощай, Леха Овчинников! Надеюсь, ты сладко спишь сейчас в московской постели.
Прощайте…
Пистолет издал глухой щелчок.
Вот так! Стоило прощаться с белым светом, когда у Рахима и пистолет не заряжен? Он же выпустил все пули в перестрелке с охранником Камаля!
Вот тебе наука, Рахим! Нельзя стрелять в беззащитных женщин!
Я развернулась и, оттолкнувшись, покатилась по скату крыши, сопровождаемая треском черепицы. Вот он, перстень! На расстоянии вытянутой руки.
Рахим понял, что я собираюсь забрать артефакт, отбросил бесполезный пистолет и прыгнул вперед. Если бы он находился на этой крыше столько же времени, сколько торчу на ней я, то поостерегся бы изображать из себя обезьяну…
Черепица, естественно, провалилась под турком. Он все же успел вскинуть руки и зацепиться за крышу.
Его пальцы соскальзывали с ребер черепичной кладки, глаза безумно бегали. Наконец бешеный взгляд упал на перстень, который застрял в трещинке в нескольких сантиметрах от его рук.
Со страшным усилием Рахим оторвал пальцы от черепицы и схватил перстень. В следующий миг помощник Бейкера полетел вниз, унося найденный мною артефакт. Раздался странный чмокающий удар, и крик Рахима превратился в жалобный бессильный стон.
От дыры, в которую провалился бандит, в разные стороны побежали черные, глубокие трещины. Я замерла, боясь шевельнуться. Одна из трещин остановилась в десяти сантиметрах от меня. И только я чуть двинула рукой, она мгновенно перечеркнула крышу до гребня. Черепица обрушилась вместе со мной, но, в отличие от нее, я еще и орала во всю мощь своих голосовых связок.
Глава 6
Кошки, хамам и сукин сын Леха Овчинников
Я пролетела пару метров и свалилась на пол чердака. Хорошо хоть успела выставить ладони и погасить удар.
Увеличивалось яркое окно в своде крыши. Черепица продолжала рушиться, но, к счастью, на безопасном расстоянии. Моя лингвистическая головушка осталась цела.
Я поднялась. Что-то юркнуло в темноте возле ног. Может быть, крыса – я не обратила на нее внимания. Нет – терпеть не могу крыс и панически боюсь их. Просто то, что предстало перед глазами, оказалось более шокирующим, нежели маленькие волосатые грызуны с розовыми хвостами.
В отличие от меня, Рахим упал неудачно. Он напоролся на ножку перевернутой табуретки. Тупая деревяшка пронзила грудь помощника Бейкера, как заостренный осиновый кол пронзает тело вампира.
Я вырвала из его пальцев перстень с цепочкой и отвернулась, не в силах смотреть на агонию человека, пускай и мерзкого.
Глаза тем временем привыкли к темноте, и я обнаружила, что чердак наполнен горящими глазами. Меня сожрут здесь заживо! Я зажала рот, чтобы не закричать.
Под остатками свода пронеслось протяжное: «Минаууу!»
«Кажется, это не крысы, – подумала я. – Крысы не мяукают».
Чердак был забит кошками и котами – серыми, белыми, цветными, полосатыми…
– У вас тут чего, валерьянкой намазано? – поинтересовалась я. Кошачья свора ответила воющей разноголосицей. Мимо ног пробежали несколько мелких котяток. Последний задержался и счел своим долгом потереться о щиколотку. От нежного белого пушка, покрывающего тело малыша, сделалось щекотно.
Шут с ними, с кошками… Мне нужно разобраться с людьми.
Под чердаком раздавался громкий топот. Люди Бейкера исследовали старинный дом, заполняли его, словно муравьи. Иногда слышался треск – кто-то, по-видимому, проваливался время от времени – поделом!
Нужно спрятаться. Или сбежать. Но прежде… придется обыскать Рахима.
Терпеть не могу брать чужое. Дед часто говорил, что… Впрочем, ладно. Не сейчас. Что бы он ни говорил, мне нельзя упускать такой шанс. Потому что денег взять больше не у кого, а мертвым они не
