Во мне накопилась усталость. Ее не могли победить ни кофе, ни короткий сон в автомобиле. Вынесу ли физические и моральные нагрузки, которым меня подвергают добрые люди вроде Бейкера, турок и этих… которые из черного «крайслера»?
Нужно с кем-то поговорить. Развеять налетевшую вдруг тоску. Но на пустые излияния времени нет, и разговор должен быть по делу. С кем? Только с Вайденхофом.
В магазине я приобрела новый сотовый. Попросила сразу включить роуминг: чувствовала, что в Германии задержусь недолго. Выйдя из магазина, сразу набрала номер Вайденхофа.
– Еще раз здравствуйте, Алена. Как ваши дела? – Его голос звучал, как из могилы.
– Просто ужасно! – ответила я, ощущая себя мерзавкой. Нельзя нагружать своими проблемами постороннего человека. Особенно тяжело больного. – Надеюсь от вас услышать добрые вести.
– Вынужден признаться, что тоже не обрадую, – произнес Вайденхоф. – Желаете выслушать прямо сейчас или сначала примете успокоительное?
Он еще шутит! У меня дела плохи… Сам едва говорит. А все шутит! Вероятно, это единственное, что нам осталось.
– Говорите, – ответила я. – Когда на голову падает связка кирпичей, то не важно – вытащили перед этим парочку или, наоборот, добавили. Эффект одинаков. Мокрое место на асфальте.
– Ну что ж, тогда слушайте. Из десяти владельцев, которых я знал и поэтому выбрал из списка, до пятерых не смог дозвониться. Трое уже скончались, ответили их родственники, которые ничего об осколках не знают. Сын Гуннара Ведиге сообщил, что отец около года находится в больнице. Свой кусок мрамора он продал представителю «Мирбах-унд-Пфайзер» за немалые деньги. Кстати, очень этим гордится. Понятия не имеет, откуда появился осколок в их семье. И лишь с пятым – Вилли Циглером – мне удалось пообщаться толком.
– Как я понимаю, старик Циглер тоже не сказал ничего путного? – мрачно произнесла я.
– Он не старик, ему около сорока. Два обломка красного мрамора приобрел его дед, и Вилли знает их историю. У Циглеров были довольно крупные куски, вместе они составляли часть колена… Как видите, ваша версия находит подтверждение.
– Вилли тоже продал их?
– Нет, он не хотел их продавать в память об отце и деде. Представитель известной нам конторы повышал цену до определенного предела, а когда убедился в решимости Вилли сохранить реликвии – исчез. Через пару месяцев камни выкрали из особняка. Циглер-младший подозревает в этом «Мирбах-унд- Пфайзер» и собирается подать на них в суд, вот только у него нет доказательств, что они причастны к ограблению.
– Что же он знает об истории камней? – нетерпеливо спросила я
– Их продал семье французский торговец Морис Фурнель в 1913 году. Он рьяно убеждал, что это – обломки великой древнегреческой статуи.
– Все-таки древнегреческой! – заметила я. – Не финикийской или египетской.
– Фурнель мог и лгать. Вряд ли торговцу было выгодно раскрывать источник происхождения обломков. Вероятно, у него и находился инвентарный список красных камней.
– Нужно найти место, где были обнаружены мраморные обломки. Именно там находится мой муж.
– К сожалению, – продолжил Вайденхоф, – остается загадкой, кто такой Морис Фурнель. Тем более неизвестно, откуда он взял камни и список. Сейчас я пытаюсь это выяснить. Но… очень сложно. Ни места, ни рода занятий… – Карл закашлялся. Кашлял долго. Я терпеливо ждала.
Наконец приступ миновал.
– Буду продолжать поиск до последней возможности.
– Спасибо! – произнесла я от всего сердца.
– Ну что вы! – смутился Карл. – Мы же договорились. Я помогаю вам, что называется, бескорыстно.
– Все равно – спасибо!
Вайденхоф не обнадежил. Напротив… Не его, конечно, вина.
Я присела на решетку ограждения входа в метро и достала список Рахима. Мне не давали покоя эти инвентарные номера.
Не могла понять – что в них не так?.. В чем загвоздка?
Три последние цифры – это порядковые номера А цифры впереди?
Со списка взгляд невольно переместился на пальцы, которые его сжимали.
Боже, какой ужас творится с моими ногтями! Не меньше месяца придется потратить, чтобы привести их в порядок. А кожа на руках! Как у каменщика или дубильщика!
Я зашла в туалетную комнату одного из кафе. Приведу себя в порядок. А то уже забыла, что такое расческа.
Из зеркала на меня смотрела большеглазая девчонка с карими очами, под которыми темнели круги.
