Он протянул бродяге мачете.
– Что-нибудь хочешь ответить ей?
Барсик принял тесак обеими руками, как священный рыцарский меч. Держал его, не зная, как удобнее взяться. Нерешительный взгляд скользил по лезвию.
Низкий потолок тоннеля надвинулся на меня. Никогда не страдала клаустрофобией, но, оказавшись в подземелье с двумя психопатами, невольно испытала приступ этой болезни.
– Только не переусердствуй, – предупредил Бейкер. – Скалолазка нам еще понадобится…
Он говорил что-то еще, а я смотрела вниз на бесконечные ряды ступеней, теряющиеся в сумрачном свете. Какого, собственно, черта! Чего мне терять!
Бейкер продолжал наставлять, Глюки все держал мачете обеими руками, но смотрел уже не на лезвие. На меня. И глаза его не бегали суетливо, как обычно. Странный, задумчивый, прямой взгляд. Такого я у него раньше и не замечала.
Барсик не издал ни звука, пока я перебиралась в сани с Верой. Делал вид, что слушает болтовню Бейкера, а сам смотрел на меня. Не ведаю, какие страсти раздирали его грязную душонку. Быть может, он не хотел расправляться со мной своими руками. Барсик всегда был трусом, привык нападать исподтишка. Наверное, ему показалось предпочтительнее, чтобы я разбилась на крутой бесконечной лестнице сама, нежели разделывать меня, подобно свиной туше, как это по-дружески советовал Бейкер.
Я собрала веревку, дабы она не угодила под полозья саней. Заодно послужит рулем… Собрала в кулак все силы, которые еще оставались.
Положила ладони на край самой верхней ступеньки.
Рванула на себя.
Протащившись по каменному полу, полозья взвизгнули, придавленные весом двух человек. Бейкер удивленно обернулся.
Сани сорвались с края и на миг повисли в воздухе.
Потом стремглав ухнули вниз…
Первое, о чем я сразу пожалела, – что взобралась на сани головой вниз. Если лестница закончится стеной, то и трех попыток не надо, чтобы угадать, какой частью тела я врежусь в нее. Но там, наверху, просто не было времени на кульбиты. А теперь уже поздно.
Полозья лихо скользили по ребрам ступеней, сани летели вниз, подобно молнии. Иногда бились о неровности, и тогда мне казалось, что они вот-вот потеряют равновесие, перевернутся…
Я ушла от Бейкера! Долго же ему придется бежать, чтобы догнать меня. Если доберусь до конца лестницы не более покалеченной, чем сейчас, получу запас времени. Впрочем, о каком запасе я мечтаю, когда счет пошел на минуты!
Провал вместо одной из ступенек обернулся серьезным ударом, который приняли на себя полозья.
Сани подскочили, пролетев десяток метров, не касаясь лестницы.
Приземляясь, едва не потеряли равновесие. Меня подбросило, словно на спине необъезженного скакуна. Чуть не кувыркнулась.
Рванув на себя правую веревку, все же выправила крен. Сани опасно вильнули – мое сердце хотело остановиться, но передумало.
Поганая это штука – ускорение свободного падения. Скорость была уже такая, что, сорвись я с саней, – каменные ступени порвут на куски.
К счастью, показался конец лестницы.
Я не могла разглядеть, что находится за нею. Времени не было. Сани с силой ударились об пол и подскочили, словно резиновый мяч.
Пока они переворачивались в воздухе, я прощалась с жизнью, понимая, что при падении меня расплющит о каменные плиты.
Но вместо тверди подземной нас встретила… вода!
В последний момент я успела заметить, что вода какая-то темная, без отблесков на поверхности. Но не «черный лев». Иначе бы это было последним воспоминанием в моей жизни.
Две волны сомкнулись над головой. Сани с Верой с бульканьем провалились куда-то рядом. У меня осталась только веревка, которую я сжимала в кулаке.
Странное озеро… Наверное, такое же странное, как осязаемый свет, слопавший мулата Саймона.
Вода не холодная, не теплая. Не освежающая и бодрящая, какой должна вроде быть. Мерзкая, тяжелая, вяжущая движения.
Попыталась сделать гребок – он дался с трудом. Прямо какой-то глицерин. Неприятное ощущение. Я постаралась скорее вынырнуть на поверхность, но рюкзак за спиной тащил вниз.
Ценой невероятных усилий все-таки вырвалась из вязких объятий.
Раненую ногу прихватило, словно раскаленными щипцами. Корчась от боли, я поплыла к берегу. Им заканчивалась та бесконечная лестница, по которой я так удачно съехала, темная каменная полоса тянулась вдоль подножия лестницы.
Доползла до линии раздела воды и суши. Перевернулась и осталась лежать в этом глицерине. Тихо постонала, переждав приступ боли в бедре, и стала вытягивать веревку, привязанную к саням с телом Верочки.
Выбирала веревку на себя локоть за локтем. На какой-то миг отрешилась от давящей темноты. Мне
