от гостиницы. Куда? Да куда ноги приведут, где можно провести ночь, но подальше от гостиницы!
Ноги в конце концов привели ее в густую поросль кустарника, где она и просидела до утра, иногда забываясь в полудреме. Рано утром она вылезла из своего убежища, привела себя в относительный порядок и отправилась на поиски Алика Эшбы.
Она вышла из такси гораздо раньше, чем было нужно, из опасения привести с собой хвост. Потом элементарно заблудилась. Но в конце концов оказалась возле искомого двухэтажного дома с металлическими воротами, где, судя по данному Сергеем адресу, и жил Эшба.
Татьяна надавила на кнопку звонка, аккуратно прикрытого от дождя куском пластиковой бутылки. Через пару минут в воротах открылось маленькое окошечко и пара глаз настороженно уставилась на Татьяну.
— Мне нужен Алик Эшба, — сказала Татьяна. — Я от Сергея.
Окошко закрылось, загремел засов, и дверь в воротах распахнулась. Татьяна прошла вслед за женщиной в дом, опасливо покосившись на исходившего лаем и пеной огромного волкодава, прикованного к закрепленной на толстой проволоке цепи.
Первое, что она увидела, очутившись в большой прохладной комнате, — большая фотография молодого мужчины с черной траурной лентой на углу. Татьяна все поняла, но, не веря в столь неожиданное и печальное стечение обстоятельств, спросила:
— Это Алик?
— Вчера похоронили, — тихо ответила женщина и отвернулась. Ее плечи затряслись в беззвучных рыданиях.
— Неделю назад поехал к родственникам в Гагру. Прямо в машине расстреляли. Говорят, что грузинские боевики. За что? Он и не воевал ни с кем!
Татьяна подошла к женщине и обняла ее за плечи.
— А я и не знаю, — тихо проговорила она, — жив ли еще мой муж или нет.
— Вы упустили Котова, — жестко, не допускающим возражений голосом произнес Хладов. — В чем дело? Вы утратили хватку, вас постоянно опережают на полшага, — сначала Охотник, а теперь и Котов.
Хладов сделал паузу, но Никифоров не попытался возразить: пауза предназначалась не для оправданий, а для прочувствования вины. Хладов не предложил сесть Никифорову: сидеть можно только по окончании разноса.
Хладов отпил чай из стакана и вдруг спросил:
— Кстати, что там с Охотником?
Никифоров был готов к этому вопросу.
— Проверяем связи, места, где он может появиться. Связи больше старые, зафиксированные в деле. А из новых… В Северном он с участковым находился в приятельских отношениях. Именно на машине участкового он и покинул отделение милиции.
— Женщины?
Никифоров покачал головой.
— Полный ноль. Вообще, его жизнь была поделена на три части: дом в Северном, легальная работа и все остальное. И эти части полностью изолированы друг от друга. Но мы копаем, расширяем круг поисков…
Хладов поднялся, прошелся по кабинету.
— Сейчас его ход, — сказал он Никифорову. — И постарайтесь хоть здесь опередить его на полшага и не дать сделать этот ход!
— А как вы считаете, что он может предпринять? — осторожно спросил Никифоров.
— А черт его знает! — пожал плечами Хладов. — Охотник приучен действовать в одиночку, не просто проявлять инициативу, а делать все, что считает необходимым. Если вы думаете, что ночные события заставят его уйти на дно, затаиться, то вы глубоко ошибаетесь! Для него такие вещи — рутина! Осознайте и вбейте своим людям: Охотник очень опасен! Иначе, боюсь, Савельев у нас не последний. Да, когда похороны Савельева?
Савельев был тот самый офицер, застреленный ночью Охотником в Северном. Его смерть официально списали на ночную перестрелку с покойным угонщиком.
— Послезавтра в двенадцать, — ответил Никифоров. — Вы будете?
— Конечно, это же мой сотрудник. Там все чисто?
— Да, результаты вскрытия в порядке, родственники не возражают против кремации.
— Хорошо, я вас больше не задерживаю.
Никифоров ушел.
Хладов достал папиросу и долго задумчиво мял ее пальцами, глядя в одну точку. Он обдумывал свою собственную игру, которая была ясна только ему. Потому что ставкой в ней была не просто его собственная жизнь, а нечто гораздо более важное — его Власть.
Парнов заявился к Никифорову прямо перед обедом, и Никифорову пришлось выслушивать изложение утренних событий в процессе поглощения винегрета, рассольника и антрекота с картофелем фри.
Пообедав, Никифоров сказал Парнову:
— Пойдем ко мне, выпьем кофе. А то здесь кофе паршивый, растворимый. А у меня настоящая „арабика“.
Когда Парнов рассказал про внезапный удар по голове, у Никифорова появилось чувство, сходное с чувством охотника, приближающегося к берлоге медведя. Поэтому, войдя в кабинет, он кинул Парнову конверт с фотографиями и сказал:
— Я кофе помелю, а ты пока фотографии посмотри.
И Никифоров почти не удивился, когда в одном из спутников журналиста Парнов сразу опознал Охотника. Журналист следил за Охотником, а Охотник похитил его. Зачем? Для того, чтобы выяснить, на кого журналист работает.
Но настоящую зацепку Парнов выдал после первой чашки кофе. Аромат „арабики“ и кофеин прочистили ему мозги, и он вдруг вспомнил:
— То-то мне лицо плешивого знакомым показалось! Я же его видел в одном кабаке, когда там мой Объект пил кофе с водкой и явно кого-то пас! Этот плешивый еще с барменом разговаривал, а потом скрылся за дверью служебного входа!
— Знакомый бармена? — спросил Никифоров.
— Судя по тому, как шла беседа, — скорее начальник. Может, даже владелец ресторана.
— Что за заведение?
— Ресторан „Тропикаль“.
Никифоров налил еще кофе Парнову, а себе решил сварить еще немного погодя: Никифоров любил кофе с густой пенкой, а такая бывает только у первой чашки из турки. Он хотел немедленно отправить Парнова копать информацию по „Тропикалю“, но посмотрел на его измученное лицо и решил дать ему отдохнуть до завтра. Посему дал ему таблетку „тройчатки“ от головной боли и отправил домой.
За Парновым еще не закрылась дверь кабинета, а Никифоров уже звонил Сучкову. Чутье подсказывало Никифорову: „Тропикаль“ — это горячий след и идти по нему надо не теряя ни минуты, — еще одного прокола Хладов ему не простит. Опередить Охотника хотя бы на полшага — вот главная задача.
Уже через час Сучков доложил Никифорову:
— Ресторан „Тропикаль“ формально принадлежит одной бабе, но всем там заправляет ее любовник, некий Рубинчик Яков Ефимович. Я уже дал команду проверить его по всем пунктам.
Никифоров дал указание проверить тщательно также и персонал „Тропикаля“ и связался с Григорьевым. Григорьеву было поручено не позднее чем к 18.00 раздобыть подробный поэтажный план
