– Ну что вы?! Как можно?! – по-настоящему возмутился Квак. – Это же преступление, так испортить великолепный, великий фильм!
Алексей буквально просиял. Ему стало очень приятно, как бывает приятно всегда, когда вдруг оказывается, что твой собеседник и коллега – еще и твой единомышленник, и у вас с ним общие предпочтения. Это сближает.
Лёша предложил Кваку присесть, стал рассказывать ему о планах, намеченных им по возвращении:
– Первым делом, разумеется, поставки в ведушие федеральные онкоцентры. Это в наивысшем приоритете, Александр Кириллович. Затем все переходим на осадное положение, весь коллектив института будет жить тут же, на территории «Альтаира», в щитовом городке.
– Это зачем же так по-спартански? – удивился Квак.
– Затем, что я из своей поездки планирую привезти кое-что особенное, – проговорился Лёша, но решил, что уж «своему-то» можно знать, и, понизив голос, признался: – Я, Александр Кириллович, улетаю очень далеко, на Восток.
– В Японию? – удивился Квак. – Вы же говорили вроде, что летите в отпуск куда-то на юг Европы? Так, кажется?
– Нет, не в Японию, – Лёша помедлил немного, потом решил: «Ничего страшного. Он же свой. Да и вылет уже совсем скоро. Что может произойти? Обязательно надо, чтобы кто-то знал, куда я собираюсь, а то мало ли...» – Я на Камчатку лечу, – выдал свою тайну Лёша. – И не в отпуск, совсем не в отпуск. Я работать там буду, искать...
– Искать будете? – живо заинтересовался Квак. – Что же вы там собираетесь найти?
Лёша понял, что зашел слишком далеко.
– Простите, Александр Кириллович, но я верю в приметы. Хочешь насмешить Бога, расскажи ему о своих планах. Простите, но я не могу вам сказать. Прошу понять меня правильно.
– Ну, как вам угодно, как вам угодно, – с показным равнодушием в голосе и в жесте вяло поднятой руки ответил Квак, – я вас не неволю, боже упаси. А вы что делали на выходных, Алексей Викторович? – сменил тему коварный заместитель директора, не ожидая, что его вопрос вызовет такую реакцию: Лёша густо покраснел, прямо зарделся, пробормотал что-то невнятное, потом, словно опомнившись, взял себя в руки, и лицо его приобрело прежний оттенок.
– Если совсем честно, я слегка выпил во время банкета в пятницу, а потом прилично напился в ночь на субботу и все два дня страдал абстинентным синдромом, а проще говоря, похмельем. Я же вообще не пью. Ничего и никогда. А здесь... – Лёша махнул рукой. – Я чуть не убил себя, вот что значит монголо-татарское иго для нас, славян. Благодаря его наследию у нас в организме совершенно отсутствуют необходимые для переработки этанола ферменты, печень отказывается нейтрализовать алкоголь, похмелье жутчайшее, а доза-то, признаться, детская. Кому сказать – засмеют! Чекушка водки!
– Может, какая-нибудь некачественная водка, мало ли... Значит, на Камчатку вы, – задумчиво произнес Квак, глядя куда-то мимо Лёши и старательно изображая перед ним свою детскую мечту о дальних походах. – Эх, и я бы с вами махнул! Ведь ни разу там не был, а говорят, там красотища невероятная! Край Земли... Возьмите меня с собой? Нет, я серьезно! – загорелся было идеей Квак, про себя лихорадочно соображая: «Если он найдет что-то, там его и закопать». Но столь очевидному (для людей знающих) Квакову коварству не суждено было сбыться. Лёша сразу же и категорически ему в этом отказал:
– Простите, Александр Кириллович, но что мое, то мое. А потом, я уже давно привык быть один. Так лучше получается сосредоточиться. И кроме того, возьми я вас, кто же станет контролировать выполнение текущих дел здесь? Институт нельзя оставлять совсем без руководителя! Вспомните, что случилось с французской армией после отъезда Наполеона из Москвы.
Квак обратил всё в шутку: мирно поднял руки, показывая, что он и не смеет ни на чем настаивать и всё прекрасно понимает. Мечта – есть мечта, это такая вещь очень индивидуального пользования, нельзя ее нарушать посторонним вмешательством.
– Вот вы говорите, что привыкли путешествовать в одиночку. Позвольте задать личный вопрос? – изменил вектор беседы Квак, и Алексей кивнул: «Спрашивайте». – У вас есть друзья, подруги?
Лёша с сожалением развел руками:
– Друзья все, кто в бизнесе, кто где-то еще. Словом, в делах. А подруги... Их количество, превышающее одну, требует немало свободного времени, а также известной страсти к переменам и разнообразию в плотских утехах. Мужская, конечно, история, но я в нее как-то не попал. У меня была подруга... – Он осекся, понял, что сейчас все предметы вокруг потеряют резкость, и этот Квак, который на подсознательном уровне всегда вызывал у Алексея скрытую в тумане неприязнь, станет свидетелем его глубокой, очень личной драмы.
– Извините, я, видимо, у вас что-то не то спросил, – Квак встал, собираясь откланяться. – Всего доброго. Еще увидимся перед вашим отлетом, полагаю.
– Моя подруга умерла от рака, – медленно произнес Лёша, глядя в одну точку перед собой. – Сядьте, прошу вас. Еще на минуту. Присаживайтесь, вам говорят! – выведенный своим признанием из состояния шаткого душевного равновесия, возвысил голос Лёша. – Вот что: начинайте поставки «Salvarevitum» в клиники. У меня давно просят его ребята из онкоцентра Блохина. Дайте им, пусть берутся за дело. Кто знает, сколько жизней мы не спасем, покуда будем ждать официальной регистрации препарата? Так нельзя. Пусть они начнут.
Квак представил себе, как он придет к Глинкину, как солжет ему, что это он, лично он подтолкнул Спивакова к решению о несанкционированном распространении незарегистрированного, а значит, незаконного препарата «Salvarevitum» в онкологических стационарах. Скажет, что есть прямой смысл в том, чтобы обратиться в прокуратуру, и пусть против Спивакова возбуждают уголовное дело. «Всё, птенчик, допрыгался», – с наслаждением подумал Квак и улыбнулся так широко, как только мог:
– Разумеется, Алексей Викторович. Я так и сделаю, всё в точности исполню. Вы великий гуманист, говорю это без лести и предубеждения. Я полностью разделяю ваше мнение. Спокойно летите исполнять свою великую миссию, а я тут, на месте, позабочусь обо всем.
Лёша от души поблагодарил этого подлеца и иуду, пожал ему руку, пожелал всех благ и всего, что положено желать в таких случаях. Квак поспешил доложить о беседе Глинкину, а Лёша, набросав список необходимых ему в дорогу вещей, отправился за покупками. В магазине он выбрал здоровенный и очень удобный рюкзак, куда помещалось альпинистское снаряжение, набор консервов, утварь туриста и, разумеется, купил палатку. В оружейном магазине им был куплен карабин «Сайга», добротный армейский кинжал, высокие, чуть не до колен, ботинки на грубой подошве, теплый стеганый бушлат, шлем на случай камнепада и множество необходимых в таком предприятии вещей. Их набралось столько, что когда он вышел из очередного магазина с покупками и попытался засунуть всё это в автомобиль, то вместительный багажник «Ауди» отказался закрываться. Шофер Виктор покачал головой:
– Как вы всё это на себе попрете? Тут на глаз у вас килограммчиков шестьдесят груза. С такой выкладкой решили лазить по горам? Хотите совет постороннего? Выбросьте вот это, вот это и это, – он указывал на разные предметы, которые Лёша прежде посчитал совершенно необходимыми. Виктор продолжал: – И таким образом сократите вес вполовину. Послушайте меня, я в Афганистане в свое время много полазил по горам. Там лишние сто граммов уже ощущаются непосильной ношей, а такой вес вы просто не сдвинете с места, вам лошадь понадобится.
– Значит, куплю лошадь, – устало улыбнулся измученный непривычной для него покупательской активностью Спиваков. – Я воспитан на приключенческих романах, где авторы любили подбрасывать жертвам кораблекрушений ту или иную нужную в обиходе вещицу. Или, на худой конец, они эти вещи мастерили сами. У меня же нет для этого необходимых знаний, я привык к известному комфорту и пользуюсь, пардон за интимные детали, только трехслойной туалетной бумагой, а о том, как я все это потащу, я подумаю, когда окажусь на месте. Такова современная безбашенная молодежь, милейший Виктор.
Водитель махнул рукой.
– Одному в такое место... Взяли бы меня с собой, что ли? Мне в ваше отсутствие, чем прикажете заняться? Машину драить с утра до ночи? Или тоже в отпуск? В Туретчину? Нажирать брюхо в отеле по программе «Всё включено»? Эх, я всё бы отдал, чтобы с вами на Камчатку махнуть. Как представлю себе,
