– О, эти мягкие, ласкающие тоны южного голоса, которые льнут к каждому слогу, точно влюблённый к руке любимой женщины.
Это была очень изысканная и величавая маленькая женщина, и мне показалось, что она не намерена поздороваться со мной за руку. Однако я не сомневалась, что под этой броней светскости таится горячее желание излить свои чувства.
– Что за прелестный ребенок! – воскликнула я, и она тотчас же растаяла.
– Вы уже видели нашу малютку? – спросила она, и я невольно улыбнулась: всего несколько месяцев назад – «маленький незнакомец», а теперь «наша малютка».
Когда она нагнулась над колыбелью, в глазах ее сияла вся ее милая чувствительная романтическая душа. На несколько минут она совершенно забыла о моем присутствии. Затем, взглянув на меня, она пробормотала:
– У меня такое чувство, словно это мой собственный ребенок.
– Все, кто любит Сильвию, испытывают то же самое, – ответила я.
Она встала и, вспомнив вдруг о гостеприимстве, спросила, не хочу ли я чего-нибудь. Потом сказала:
– Я должна пойти и распорядиться о телеграммах.
– Телеграммах? – спросила я.
– Да. Подумайте, как обрадуется милый Дуглас! А майор Кассельмен!
– Вы еще не уведомили их?
– Мы не могли послать лодку из-за бури. Нужно протелеграфировать также доктору Овертону, вы понимаете?
– Чтобы отменить его визит? – осведомилась я. – Но не думаете ли вы, миссис Тьюис, что ему все же захочется приехать осмотреть мать и ребенка?
– Зачем же?
– Я не уверена в этом… но так мне кажется.
Как я нуждалась в эту минуту в светском искусстве лгать, которым так совершенно владела Сильвия!
– Каждый новорожденный ребенок должен быть осмотрен специалистом. Всегда могут понадобиться специальный режим, диета для матери, мало ли что…
– Доктор Перрин не находит в этом необходимости.
– Я собираюсь переговорить сейчас с доктором Перрином, – сказала я.
В глазах миссис Тьюис мелькнула тревога.
– Разве вы считаете, что что-нибудь неблагополучно?
– Нет, нет, – солгала я. – Я нахожу только, что вам следует подождать с отправкой баркаса. Я прошу вас об этом.
– Если вы настаиваете… – сказала она.
Я заметила, что она озадачена и чуточку недовольна моим вмешательством. Разве это не показалось бы всякому немного дерзким со стороны чужой особы, к тому же, весьма возможно, даже «не леди?» Она искала каких-нибудь возражений, но единственное, что она нашла, было:
– Нельзя заставлять ждать нашего милого Дугласа. Я была слишком воспитанна, чтобы намекнуть, что «милый Дуглас» находит в это время достаточно развлечений. Через минуту я услышала шаги, приближающиеся к веранде, и, обернувшись, увидела сиделку и доктора.
– Здравствуйте, миссис Аббот, – сказал доктор Перрин.
Он был в халате и имел заспанный вид. Я начала извиняться, но он ответил:
– Так приятно увидеть новое лицо в нашей глуши. А тут сразу два новых лица!
Это звучало недурно в устах человека, которого только что оторвали от сна. Я постаралась ответить ему в тон:
– Мистер Перрин, миссис ван Тьювер писала мне, что вы недолюбливаете доморощенных врачей. Но, быть может, вы не будете протестовать, если я выступлю в качестве повивальной бабки? У меня было трое детей, и я не раз помогала другим производить на свет младенцев.
– Отлично, – улыбнулся он. – Будем считать, что вы дипломированная акушерка. В чем же дело?
– Я хотела спросить вас насчет глаз ребенка. Чтобы предотвратить возможность заражения, рекомендуется впускать несколько капель раствора ляписа.
Я ждала ответа.
– В этом случае не было никаких признаков заражения, – сказал он наконец.
– Очень возможно. Но ведь не нужно ждать, чтобы они появились. Вы не приняли этой предосторожности?
– Нет, миссис Аббот.
– У вас есть, конечно, раствор ляписа?
– Снова наступила пауза.
