— По-моему, Спенс, ты выбываешь из игры.
— Не исключено. До завтра.
Искомый прилавок в универмаге никуда не делся. Спенсер сделал покупки, затем отправился в ресторанчик, после чего возвратился домой. Больше всего ему хотелось превратиться в муху, чтобы оказаться завтра на стене рабочего кабинета Бренны.
Пару часов спустя она сняла трубку.
— Алло!
У нее слегка перехватило дыхание. Спенсер лежал на кровати, прижав телефонную трубку к уху.
— Я застал тебя в интересный момент?
Как и всегда, голос Бренны приводил его в состояние полной расслабленности.
— Если честно, я думала о тебе.
Эти слова ему понравились. Невероятно понравились.
— Правда?
— Да.
— Что на тебе надето?
Бренна заколебалась.
—
— Я помню.
— Так ты расскажешь, что на тебе надето?
— Я… Что-то не хочется.
— Значит, ты голая?
Он уже вообразил обнаженную Бренну, выходящую из душа, с дрожащими на коже капельками воды.
— Не совсем.
Он добавил к стоящей перед глазами картине черный лифчик, который ему так нравился.
— Я только что примеряла «веселую вдовушку».
— А что это такое?
В трубке послышался смех.
— В субботу покажу. Тебе понравится.
— Она черная?
— Нет, красная. Как твои простыни.
— Звучит многообещающе, — признал Спенсер. — Я прилечу пораньше.
— Не нужно. Я уезжаю в Вашингтон.
— Да что ты?
— Да, сегодня мне позвонила Керри. Хэдден устраивает прием для клиентов и друзей своего деда. А все, что не будет продано, через три недели поступит на открытый аукцион.
Спенсер сел и поправил очки. Две недели назад благотворительная кампания бабушки прошла без сучка без задоринки. Если же теперь выплывет на свет божий эта чертова картина…
— И мы на этот прием приглашены. Спенсер, выставлено будет все. Они ничего не придержат…
— Та картина?..
— Керри уверяла меня, что оценщики осмотрели абсолютно все полотна в усадьбе. Хэдден горит желанием все распродать, уплатить налоги — в общем, разгрести мавзолей, как он называет этот дом.
— Во сколько ты вылетаешь?
— Я еду поездом. Что-то около пяти тридцати.
— Я захвачу тебя.
— Здорово. Все равно я не смогу заехать к дедушке.
— Они сегодня слушают оперу в Кеннеди-центре.
— Мой дед терпеть не может оперу.
— Зато любит моя бабушка.
Спенсер усмехнулся, услышав хихиканье Бренны.
— О, дело принимает серьезный оборот! Думаю, между ними в свое время что-то было, — заметила она.
— Не удивлюсь, если окажется, что это так. Вряд ли она позировала ему только по дружбе.
— А кто знает…
— Ты не знаешь мою бабку.
— Они будут на приеме. Дедушка приглашен как старый клиент и друг Хэддена-старшего.
— Замечательно. Старики помогут нам обнаружить пресловутую картину.
— Спенсер, мне кажется, что Хэдден ее уничтожил.
— Было бы неплохо выяснить это точно. Мне надоели неприятности.
— Без некоторых неприятностей мы бы никогда не встретились.
Спенсер снял очки и откинулся на подушку.
— Догадываюсь. Надо полагать, прятаться под чужими кроватями еще не вошло у тебя в привычку?
— Как у тебя — лазать по деревьям и вламываться в дома.
— Как ты считаешь, твой милый Хэдден позволит нам занять ванную его предка на пару часов?
— Грязный развратник!
— Благодарю. Опиши мне «веселую вдовушку».
— Это вдовушка, которая любит повеселиться. — Бренна рассмеялась.
— До субботы еще два дня.
— Я знаю. У тебя есть время помечтать.
— Предпочитаю мечтать о том, как я вымажу тебя клубничным кремом и взбитыми сливками.
— Клубничным кремом?
Она едва вымолвила эти слова.
— Может, лучше шоколад? А то ягоды скатятся. Ты что, смеешься?
— Господь с тобой! Если ты фетишист в отношении фруктов, мне следовало бы об этом знать.
— Я фетишист в отношении всего, что касается тебя. Будешь обо мне помнить?
— Как всегда.
Спенсер положил трубку и устремил взгляд в потолок. За прошедшие недели они с Бренной успели обсудить очень многое, и нередко их разговоры затягивались до утра.
Он узнал о ее прошлом, о матери, имевшей привычку любить слишком часто и неразборчиво. Бренна искала истинную любовь и в то же время боялась давать волю своему сердцу. Спенсер не сомневался в том, что она боится пойти по пути матери. Как за чудодейственное средство, она держалась за свою свободу.
Он потянулся за нью-йоркской вечерней газетой. На глаза ему тут же попался раздел объявлений. Что скажет Бренна завтра, когда увидит его подарок?
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
В дверь зала заседаний тихо постучали. Бренна, обрадованная, оторвала взгляд от стола. Переговоры продолжались с обеда, а думать она была в состоянии только о предстоящих выходных. Ее коллега и подруга Ирена заглянула в зал.
— Бренна, прости, но ты мне очень нужна.
Бренна извинилась перед собеседниками и вышла.
— Ты не поверишь, — сказала ей Ирена, от души смеясь и указывая в сторону кабинета Бренны.
У дверей стояли несколько человек, и все они при появлении Бренны захихикали.
Сердце ее забилось сильнее.
