груз! Бэнни побежал со всех ног для того, чтобы помочь ему.
Там, внизу, стояло несколько экипажей. Многие приехали посмотреть на пылающую нефть. Бэнни расспрашивал об отце и, наконец, увидел осторожно подвигавшийся автомобиль. Там был отец и какой-то другой человек, которого Бэнни не знал. Они подъехали настолько близко, насколько было возможно, — дом Аткинсов давно уже был уничтожен огнем. Они остановились и вышли, и отец сказал Бэнни, что надо отвезти автомобиль назад, куда-нибудь в безопасное место, и что нельзя подходить близко ни к нему, ни другому человеку с динамитом. Они пойдут теперь осторожно к месту пожара. Бэнни слышал, как отец сказал своему спутнику, что нужно идти возможно медленнее. Они не должны рисковать своею жизнью для спасения нескольких баррелей нефти.
Когда Бэнни вернулся опять к месту пожара, отец и другой человек были уже здесь, и рабочие закладывали динамит. У них было нечто вроде электрической батареи, чтобы взорвать динамит, и когда Бэнни подошел, то все уже было готово; все отошли в сторону, а чужой человек нажал ручку. Раздался треск, а затем взрыв пламени из вновь прорытого колодца, и пылающий нефтяной гейзер из нефти, который с шумом поднимался из буровой скважины, вдруг мгновенно остановился — совершенно так же, как вы останавливаете воду при поливке сада из кишки, зажав ее отверстие. Нефтяной столб рассыпался. На земле еще последовало несколько мелких взрывов, но скоро все кончилось. Огненная река еще текла внизу и довольно долго горела, но главный источник пожара был прекращен.
И никто не был ранен, т. е. никто, кроме Бэнни, который стоял около красной реки и смотрел на остатки своей прекрасной нефтяной вышки, на груду пепла на месте казармы для рабочих и думал о своих погибших надеждах. Если бы мальчик был немного моложе, то он бы попросту расплакался. Отец подошел к нему, посмотрел ему в лицо, догадался, что он чувствует, и засмеялся.
— В чем дело, сынок? Разве ты не понимаешь, что ты получил свою нефть?
Как это ни странно, но эта мысль пришла Бэнни в голову в первый раз. Он посмотрел на своего отца с таким выражением, что отец крепко обнял мальчика и сказал:
— Веселее, сынок, все это пустяки, это только шуточки. Ты ведь теперь архимиллионер!
— Что?! — воскликнул Бэнни. — Ты правду говоришь?
— Правду? — повторил отец. — Конечно, правду; ведь у нас океан нефти вот тут внизу, под нами, и все это наше, и ни одна душа не может подойти близко, кроме нас, а ты нос повесил из-за этой жалкой маленькой вышки.
— Но, папочка, мы так много работали над ней!
Отец снова засмеялся.
— Забудь это, сынок! Мы снова отстроим, откроем эту скважину или скорехонько пробуравим новую. А сегодня это был просто маленький рождественский фейерверк в честь нашего вступления в ряды крупных нефтепромышленников.
Глава седьмая
СТАЧКА
Прошел год, и вы с трудом узнали бы теперь местечко Парадиз. Дорога была вымощена от самой долины, и вдоль нее были расставлены большие и маленькие плакаты, гласившие, что нефтеносные земли продаются или отдаются в аренду; и тут же были разбиты палатки, в которых совершались продажи и арендные договоры. Прямо перед собой вы видели нефтяные вышки. Направо виднелась новая церковь Эли, а рядом Первый Национальный банк. Часто случалось, что кто-нибудь покупал участок и строил на нем дом и поселялся в нем. А на следующей неделе дом уже продавался, и купивший разбирал его и начинал строить нефтяную вышку. Огромное большинство не шло дальше постройки вышки, потому что те, кто стремился извлечь из земли наибольший доход, сделали открытие, что никакие в мире объявления не действовали лучше, чем присутствие такой постройки на земельном участке. Вы могли насчитать, пока вы ехали по дороге, одиннадцать вышек с западной стороны долины, там, где находился фонтан 'Эксцельсиор', а на вершине холма было пятьдесят вышек, принадлежащих различным компаниям, а на востоке, прежде чем вы добрались бы до участка Росса, вы насчитали бы более дюжины вышек, и теперь предполагалось поставить еще несколько за этим участком вдоль склона Розевилль, где был построен отель 'Минеральные источники'.
Маленькое ранчо Аткинсов было центром деревни. Отсюда вы могли бы насчитать еще четырнадцать вышек, разбросанных то там, то здесь по склонам, а внизу виднелись большие цистерны и бараки, и склады инструментов, и конторы. Отец построил новый дом для семьи Аткинсов. Они продали своих коз и занимались теперь возделыванием своего участка, на котором развели сад, выращивали клубнику и различные овощи и вели меновую торговлю цыплятами и яйцами. Кроме того, у них была маленькая лавочка у главной дороги, и миссис Аткинс и две дочери пекли пирожки и пирожные и другие печенья, которые исчезали в глотках нефтяных рабочих с невероятной быстротой, при помощи различных напитков. Но никакого 'курева' вы не могли здесь купить, это противоречило 'третьему откровению', и достать его вы могли только у конкурента Аткинсов, в лавочке по другую сторону дороги.
Новая казарма для рабочих стояла немного дальше от того, места, где была прежняя, под тенью нескольких эвкалиптовых, деревьев. В новой казарме было шесть душей, которыми охотно пользовались рабочие, но, к большому огорчению Бэнни, вы редко могли увидеть кого-нибудь в читальном зале, несмотря на хорошенькие занавеси, сшитые руками Руфи. Хорошие переплеты различных журналов редко носили на себе отпечаток пальцев нефтяных рабочих. Бэнни старался понять, почему не посещается читальня, и Поль сказал ему, что причина лежит в слишком длинном рабочем дне. Сам Поль, как плотник, работал только восемь часов, и у него было время для чтения, но у нефтяных рабочих было только две смены по двенадцать часов каждая и работали они сплошь весь год, ежедневно, не исключая воскресенья и праздников. Если вам приходится в течение такого долгого времени работать тяжелыми инструментами, то по окончании работы, после вашего ужина, вам будет не до чтения, лишь бы только вытянуться да захрапеть. И вот этот-то вопрос отец и не мог удосужиться разрешить. Он был для этого слишком занят.
Поль был старшим мастером-плотником, и на его обязанности было следить за всеми постройками: большая ответственность для юноши, еще не вполне зрелого. На участке было уже построено сорок домиков для семейных рабочих, стоимостью каждый в 600 долларов. Рабочие платили арендную плату за них по тридцати долларов в месяц, но ничего не платили ни за воду, ни за газ, ни за электрическое освещение. Никто не знал в точности, сколько стоили эти услуги, и поэтому Бэнни не мог определить, была ли такая расценка справедлива или нет; и никто из рабочих не знал этого. Но отец говорил, что все рады получить отдельные домики, а для делового человека это был верный способ определить правильность расценки.
Но был один пункт, относительно которого Бэнни решительно высказал свое мнение. Он не мог понять, почему все, что относилось к нефтяной промышленности, было так безобразно, и твердо решил, что необходимо сделать что-нибудь для украшения рабочего домика. Он расспросил Руфь, посоветовался с ней, и они отправились в питомник в Сан-Элидо, не сказав ничего отцу, и заказали там сто саженцев акации, каждый в оловянном горшке, и двести отводков вьющихся роз, каждый с корнями, завязанными в рогожу. И вот около каждого домика теперь стояло молоденькое деревцо, а сзади него палка, а вдоль дороги были устроены изгороди из газовых труб, и виноградная лоза готова была ползти по изгороди. Обязанностью Руфи было раз в месяц снимать одного из рабочих с его обычной работы и заставлять вместе с нею поливать деревья и лозу, а на следующий день окапывать их и выпалывать сорную траву вокруг них. За эту работу Руфь получала жалованье — десять долларов в месяц, и ей было присвоено торжественное звание 'старшего десятника по садовым работам'. Бэнни следил за тем, как росли растения, и, сидя в своей читальне, убеждал себя, что он уже начал работать, как социальный реформатор, для устранения несогласий и противоречий между капиталом и трудом, о которых он учил теперь в школе на уроках 'социальной этики'.
Бэнни было теперь почти восемнадцать лет. Он был худ, но хорошо сложен. Кожа у него была
