зеленый ковер с изображением Ноева ковчега: каждой твари по паре разместились на огромном плоту, плывущем по Красному морю. Сейчас ковер завален одеждой Руби, так что божьих тварей за грудой почти не разглядеть.
— Где моя цифровая камера «Сони»? — не отставала разъяренная Ванесса. — Я оставила ее на кухонном столе.
Ванесса собиралась просмотреть сегодня футаж, отснятый ею в пятницу в парке; ей не терпелось увидеть, хорошо ли получились сосульки, а кадры с Нейтом и Дженни она решила стереть. Но камера куда- то запропастилась, как сквозь землю провалилась.
Руби перевернулась на живот и накрыла голову подушкой:
— Я ее на время ребятам дала. Ванесса с ужасом посмотрела на сестру.
— Как отдала? Каким ребятам?
— Парням из клуба «Медяк». Они хотят снять материал про скейтбординг.
— Он же был с моей кассетой! — закричала Ванесса. — С материалом для моего нового фильма!
Руби стащила с головы подушку и приподнялась.
— Я тебя умоляю, сестрица, у тебя еще с десяток камер. Ах, извините, пожалуйста, что я вас так обидела. Ну прости, — примирительно сказалa Руби. — Мир?
Ванесса тупо глядела на Руби, крепко сцепив руки. Теперь понятно, что означают эти электронные послания. За сегодняшний день она получила их сотни. И как только ее не называли! Но обиднее всего — грязной лесбиянкой, снимающей порно. Похоже, друзья Руби перестарались. Они выставили отснятый ею материал в Интернете.
А что Дэн? Он и так считает ее наполовину извращенкой. Можно представить, что он думает теперь.
Днем накануне Рождества Дэн гулял по Интернету в поисках материала, посвященного творческому кризису. Но ни одного дельного совета. Только всякая чушь типа: «Совершите прогулку». Да он уже исходил весь Манхэттен, пытаясь сочинить хоть что-нибудь. Или: «Примите ванну». Он терпеть не мог принимать ванну. Они только вызывали у него сонливость. «Сделайте зарядку». — «Премного благодарствую». Он жил на сигаретах и кофе, что никак не вязалось с физическими упражнениями. На одном сайте рекомендовали даже понюхать кокаин. Ну да, можно себе представить: какой-нибудь писателишка наширялся и за одну ночь состряпал целый роман, а на следующее утро и вспомнить не мог, кто написал такое. Нет уж. Дэн мог себе позволить наклюкаться с друзьями на вечеринке, но заделываться кокаинщиком… Нет, это не для него. На другом сайте советовали написать первое слово, какое придет в голову, а потом двигаться дальше. Правда, говорили авторы, может получиться сплошной компот из слов, но это лучше, чем ничего. Дэн решил попробовать. Открыл чистую страницу своего черного блокнота и задумался.
Набил: «Телефон». Засигналил компьютер, подсказывая, что пришло новое сообщение. Дэн щелкнул мышкой и открыл почту. Писал Зеке, его лучший друг из «Риверсайда»: «Привет, посмотри вот эту ссылку. 3.».
Дэн проигнорировал послание, решив, что Зеке опять что-то надыбал про баскетбол. И снова уткнулся в блокнот, не глядя на монитор.
«Телефон». А дальше что? Какое слово дальше?
В приоткрытую дверь его комнаты просунулась голова отца.
— Дэн, я в магазин за рогаликами. Тебе ничего не купить?
Дэн развернулся на крутящемся кресле, чтобы попросить отца купить большую банку черного кофе, и увидел, что тот аж обомлел, уставившись в монитор.
— Дженифер Хамфри — это ты? — завопил Руфус и ворвался в комнату, как разъяренный зверь. На нем была белая рваная футболка, седые волосы торчали в разные стороны, как у безумца.
Дэн развернулся к компьютеру. Сначала он узнал красную мохеровую шапочку Дженни. Потом… Кажется, это была ее попка со спущенными белыми трусиками. А какой-то парень с золотисто-каштановыми волосами наклонился и приложился к ней, к попке, губами. Затем камера наехала на парня и запечатлела, как тот стягивает свои штаны, а дальше — с перебивкой — парочка уже катится по снегу, завернутая в его пальто и, кажется, занимается чем-то нехорошим.
— Дженифер! — снова заорал Руфус, брызжа слюной на монитор.
В дверях появилась Дженни: в голубом свитере, волосы затянуты в хвостик. Сама невинность.
— Что такое? — спросила она.
Дэн откатился на кресле, чтобы сестра могла взглянуть на экран.
— Ну что? — нетерпеливо переспросила Дженни. Она сделала только один шаг вперед и в ужасе закрыла рот ладошкой.
На экране была ее голая попа. Словно показывали фильм ужасов с ней в главной роли. «Как такое могло случиться?» — отчаянно думала Дженни.
Руфус ткнул пальцем на изображение в мониторе:
— Это ты и твой Нейт. — Его лицо исказила гримаса гнева.
Он был демократичным отцом. Позволял Дэну курить в комнате и выпивать. Купил Дженни туфли на платформе, когда ей было всего девять. Каково было ему видеть, что его дитя, Дженни, его доченька, полураздетая извивается под парнем. И эти кадры гуляют по Интернету! Это просто невыносимо.
Онемев от ужаса, Дженни смотрела на экран: одни кадры сменялись другими, а потом повторялись снова и снова. Самые интимные моменты их с Нейтом взаимоотношений растиражировали по всему миру. Она вскрикнула и убежала в свою комнату.
Руфус еще какое-то мгновение тупо смотрел на экран, а потом спросил Дэна:
— Ты не знаешь, кто это мог сделать?
Дэн покачал головой. Он испытывал угрызения совести. Пока он упивался своим творческим кризисом и размышлял, стоит ли заняться сексом с Ванессой, этот гад Нейт совратил его малолетнюю сестру.
— Чтобы глаз с нее не спускал, — прорычал Руфус. — Я мягкий человек, но не позволю, чтобы моя дочь стала шлюхой.
Руфус похлопал сына по плечу и пошел в комнату к Дженни. Она лежала на кровати, уткнувшись лицом в подушку, обложенная портретами Нейта.
— Дженифер! — Руфус старался говорить как можно спокойнее. — Я никогда не думал, что придется пойти на такой шаг, но у меня нет выбора. На все каникулы ты под домашним арестом. Никаких прогулок. Никаких карманных денег. Никаких телефонных звонков. Никаких электронных посланий. И никаких контактов с этим твоим Нейтом. Дэн будет следить, чтобы ты не сбежала, как коршун стережет свою добычу, потому что тебе больше нет веры.
Дженни села. Ее лицо покрылось красными пятнами, нижняя губка дрожала.
— Это несправедливо! — воскликнула она. — Я не знаю, кто это сделал. Я не виновата! Мы с Нейтом любим друг друга! Он водил меня на «Щелкунчика»! Мы ничего такого не делали!
Руфус взмахнул рукой, пытаясь успокоить ее.
— Ты слишком мала, чтобы рассуждать о чем-либо, особенно о любви, — твердо сказал он.
— Но папочка, я не знала, что нас снимают на камеру, — взмолилась Дженни, крепко прижимая к себе медвежонка панду.
Седые кустистые брови Руфуса вскинулись, и он задумчиво почесал небритый подбородок:
— Ты думаешь, это тебя оправдывает?
— А мне плевать! — воскликнула Дженни и швырнула медвежонка на пол и разразилась горючими слезами. — Мне плевать, что вы обо мне подумали! Между нами не было ничего такого.
Руфус присел на корточки и поднял с пола «Анну Каренину», которую дал почитать дочери. Покрутил в руке, а потом бросил книгу на кровать.
— Знаешь, что я скажу? Сиди-ка ты лучше дома и читай книжки.
Дженни зло спихнула ногой книгу на пол. Руфус грустно покачал головой, развернулся и вышел из комнаты, хлопнув дверью изо всех сил.
Дэн из своей комнаты все слышал, тупо уставившись в экран и наблюдая, как гнусные кадры до
