открытия одного из его Новых зданий и сами вернулись около двух ночи. Она плюхнулась в кресло слева От стола миссис М и скрестила ноги, сунув Йель под мышку, как новую сумочку от «Эрме Биркйн». Йель Недовольно завыла, но Элеонор продолжала улыбаться, явно не в состоянии придумать ничего лучше.
Блер беспокойно заерзала на диванчике. Разве миссис М не понимает, что при такой матери лучше жить в отеле?
— Блер вчера ночевала у меня дома, — соврала Серена. Для девушки из Верхнего Ист-Сайда с внешностью куклы Барби у Серены на удивление хорошо получалось разглядывать свои ноги, или свои «Маноло», или во что она там была обута в данный момент. — Посмотрите, она у меня даже взяла форму поносить.
— Тогда почему мне все утро звонят родители школьниц и родители потенциальных школьниц, которые волнуются, что их дочери будут спать в гостиницах с пьяными рок-музыкантами? — вопросила миссис М. — Мне даже позвонили из одного издательства и сообщили, что в следующем году школа Констанс Биллард будет удостоена чести быть упомянутой в их путеводителе по колледжам как одна из пяти лучших школ, куда надо отправлять дочь, если хотите, чтобы она спала со знаменитостями или просто встречалась с ними.
— Круто, — не удержалась Дженни и тут же об этом пожалела.
Миссис М обожгла ее взглядом, говорящим: «Даже и не думай, дрянь малолетняя». Похоже, директриса не знала, какой совет по воспитанию дочери дать Элеонор, причем эта проблема, наверное, возникала уже не раз, учитывая тот факт, что большинство родителей учениц Констанс Биллард не воспитывали дочерей сами. Для этого у них была прислуга. Многочисленная.
— Я уверена, что раз девочки были вместе, они не могли ничего натворить, — заметила Элеонор с находчивостью, которой Блер от нее не ожидала.
— Мы даже из номера не выходили, — добавила Блер и снова захлопнула рот. Ну кто ее просил? Серена же только что сказала, что они провели ночь у нее дома.
Тут в дверях кабинета миссис М одновременно возникли мать Серены, Лиллиан ван дер Вудсен, и отец Дженни, Руфус Хампфри. Как правило, Руфус не выходил из дома (и даже не просыпался) раньше одиннадцати, поэтому вид у него был еще более всклокоченный и вызывающий, чем обычно. Его длинные жесткие волосы с проседью были зачесаны назад и собраны в пучок, скрепленный огромной блестящей фиолетовой пластмассовой заколкой, которую Дженни купила себе в четвертом классе, а одет он был в серые тренировочные брюки, Обрезанные на манер капри, и красную фланелевую рубашку с одним закатанным рукавом и пачкой «Кэмел» без фильтра в нагрудном кармане. Обувь была нормальней — классические коричневые мокасины, — но она Не очень хорошо сочеталась со спортивными брюками и откровенно кошмарно смотрелась без носков.
Миссис ван дер Вудсен была по обыкновению безупречно одета и спокойна, источая аромат свежесрезанных лилий и французского мыла. Она прижала длинные загорелые руки к груди, рискнув помять свое мятно-зеленое льняное платье от «Шанель», лишь бы все части ее тела держались подальше от Руфуса.
— Извините, что опоздали на допрос, — проворчал Руфус. Он метнул в Дженни угрожающий взгляд. — Я просто сгораю от нетерпения.
Миссис ван дер Вудсен подошла и грациозно чмокнула миссис М в щечку. Это был поцелуй того рода, которыми покровители часто одаривают директоров различных организаций, получивших от них миллионы долларов.
— Это я виновата, что девочки опоздали в школу, — призналась она. — Мой шофер срочно поехал забирать вещи из химчистки, поэтому им пришлось ждать.
Серена с благодарностью взглянула на мать, и та понимающе подмигнула.
Теперь понятно, откуда у Серены взялась манера быть учтивой в трудные моменты.
Внезапно малышка Йель издала такой желудочно-кишечный звук, который только младенцам разрешается издавать в общественных местах. Элеонор достала мобильный и набрала няню. Она была по горло сыта упрочением связей, большое спасибо, и не собиралась идти на риск собственноручной смены подгузников.
— Оставайтесь в машине, я сейчас выйду, — лихорадочно приказала Эленор.
У миссис М был такой вид, будто она неожиданно осознала, что в комнате слишком много людей и надо срочно что-то предпринимать, иначе все пойдет наперекосяк.
Можно подумать, до того все было в порядке.
Директриса тяжело вздохнула, как будто проведенный на ферме в Вудстоке уик-энд с Вондой пролетел слишком быстро и пора подумать о досрочном выходе на пенсию.
— Серена и Блер. Вы почти выпускницы, ваши родители — занятые люди. Давайте договоримся: пускай вы уже почти взрослые, но я бы предпочла, чтобы вы ночевали у себя дома, особенно в учебные дни.
Элеонор кивнула и поспешно подхватила кенгурушку с вопящей малышкой Йель, явно мечтая поскорее передать ее в умелые руки няни. Миссис ван дер Вудсен печально улыбнулась, как будто выражая уверенность, что любые устроенные Сереной неприятности можно всегда уладить демократичным чмоканьем в щечку и обещанием солидного пожертвования в фонд развития Констанс Биллард. Руфус издал нечленораздельный звук, будто ему не терпелось остаться в кабинете наедине с Дженни и миссис М, чтобы разъяснить им что к чему.
Зазвенел звонок, возвещая конец первого урока.
— Нам уже можно идти на урок? — невинно спросила Блер, будто пропустить физкультуру было бы для нее уж совсем нестерпимо.
— Можно, — смилостивилась миссис М. Серена и Блер встали, оставив Дженни одну на диванчике. — Только не забывайте, девочки, — добавила директриса, — ваш прием в колледж может быть аннулирован, если вы не будете соответствовать стандартам; указанным в ваших выпускных свидетельствах.
— Спасибо за предупреждение, — ответила Серена, послушно дергая головой в неком подобии полуреверанса, а затем схватила Блер за локоть и спешно покинула кабинет. Они поцеловали на прощание своих мам и помчались по лестнице в актовый зал, перепрыгивая через ступеньки и беспрестанно повторяя: «И что вся эта хрень означает?!»
— Дженнифер, — произнесли миссис М и Руфус практически хором.
Дженни скрестила лодыжки и подложила под себя руки, чувствуя себя очень маленькой и беззащитной в отсутствие старших подруг. Ее отец опустился на диванчик рядом с ней и приобнял ее за плечо. От него пахло черствыми луковыми бубликами и плохим кофе. Его тренировочные штаны были покрыты сигаретными ожогами.
— Ты всегда была такой хорошей девочкой. — Он нежно сжал ее за плечо. — Хорошо успеваешь. Прекрасно рисуешь. Много читаешь. Уважаешь папу — в основном. — Он с иронией взглянул на миссис М. — И вы хотите сказать, что все эти годы я заблуждался?
Миссис М впервые за много недель расплылась в настоящей улыбке. Ей нравился Руфус Хампфри. Да, он был неопрятным и невменяемым, однако отец-одиночка, воспитавший двух детей, это заслуживает уважения. Единственная проблема была в том, что он жил не с той стороны парка и играл не по тем правилам, по которым играл весь Верхний Ист-Сайд, начиная с яслей в Брик-Черч на Парк-авеню. Он ни разу не пожертвовал школе ни цента и не участвовал в акциях по сбору денег. Он никогда не предлагал школе построить новую библиотеку, бассейн или спортзал в обмен на гарантии поступления в Гарвард для Дженни. Кроме того, он был склонен защищать свою дочь гораздо больше, чем большинство знакомых ей родителей, в основном потому, что он сам менял ей подгузники, сидел с ней по ночам, когда она не могла заснуть, наказывал ее за проступки и, соответственно, ощущал личную ответственность за ее поведение.
Ого, ничего себе концепция.
Дженни искренне надеялась, что все происходящее окажется лишь неприятным сном, которые иногда снились ей от переедания шоколадных пончиков «Энтенманн». Правда, она уже давно не ела пончиков. Насколько она помнила, весь ее вчерашний ужин состоял из шести тонких хлебных палочек, доставленных из Италии «Федеральным экспрессом» прямо в люксовый номер отеля «Плаза».
Не говоря уж о седьмой, которую она завернула в расшитое золотом гостиничное полотенце в
