Великого Инквизитора, что позволили расстоянию между ними увеличиться и в конечном итоге потеряли их из виду.
— Фра Талавера, они погибнут!
Это была не просто констатация факта — скорее крик, идущий из глубины души.
— Успокойтесь, сеньора… Надежда еще не потеряна. Я прикажу разослать лазутчиков во всех направлениях. Быть может, у нас еще есть шанс их обнаружить.
— Но на это уйдут часы! Да что там часы! Дни! Мы рискуем опоздать!
Талавера, положив руку на плечо молодой женщины, с жаром проговорил:
— Нужно верить в Господа, донья Виверо. Слышите меня? Никогда не теряйте веры. Никогда.
Она кивнула, но без всякой уверенности. И как только Талавера направился к командиру, тяжело опустилась у подножия ближайшего дерева.
Варгас… Если с ним случится беда, она никогда себе этого не простит. Тогда ей придется жить с этой раной в душе, и, быть может, она никогда не сможет ее залечить. Но еще больше пугала мысль, что в момент смерти он, возможно, подумает о ней, подумает плохо и беспощадно. И никогда не узнает, что она пыталась ради него сделать.
ГЛАВА 34
Над долиной, закрывая закат, возвышался темной массой среди буков и дубов замок Монтальбан. Спокойные воды Торкона образовывали естественную защиту его западного фланга.
Человек с птичьей головой приказал своим приспешникам спешиться. Спрыгнув с лошади, он бесшумно подошел к своему лейтенанту Алонсо Кихане.
— Будьте осторожны, — прошептал он. — Я не прощу ни малейшей ошибки. Вы займете позицию вон там, — он указал на ряд кипарисов справа, — и будет ждать моего сигнала.
Кихана коротко кивнул.
— Никаких признаков людей Талаверы? — спросил Мендоса.
— Никаких, сеньор.
— Странно. Они исчезли на въезде в долину. Интересно, что могло их заставить отступиться? В Гранаде они казались твердо настроенными идти до конца.
— Возможно, осознали свою слабость. В конце концов, разве нас не вдвое больше, чем их? Или нам удалось сбросить их с хвоста.
Мендоса нервно потеребил бороду. Было очевидно, что слова лейтенанта его отнюдь не успокоили.
— И все же будем начеку, — озабоченно сказал он. — Они могут и передумать.
— В этом случае мы их перебьем, сеньор. — И в подкрепление своих слов Кихана стиснул рукоять меча.
Мендоса понимающе глянул на него.
— А пока что делайте, что сказано. И ждите моего приказа. Кихана выпрямился, словно собираясь щелкнуть каблуками, и кинулся к своим людям.
Оставшись один, Мендоса повернулся к пустынному замку. Узкие губы раздвинулись в улыбке, обнажая клыки.
Ах, если бы только маленькая стерва была здесь! С каким бы неприкрытым удовольствием он перерезал ей глотку! И на сей раз ни за что бы ее не упустил.
— Сеньор Мендоса!
— Что еще?
— Они едут!
— Прячьтесь! Быстро!
Сарраг слегка натянул поводья и поравнялся с Варгасом и Эзрой.
— Замок Монтальбан, — пробормотал он. — Странно… такое впечатление, что он заброшен.
— Ничего удивительного, — хмыкнул Варгас. — Он уже не имеет такого стратегического значения, как двести лет назад, когда Толедо был местом сбора кастильских войск.
— Уж слишком тут тихо, и это меня настораживает. Вы ведь понимаете, что наши преследователи не отставали от нас ни на шаг. И сейчас они должны быть где-то здесь, готовые обрушиться на нас, как только мы завладеем Скрижалью.
— Это очевидно, шейх Сарраг. Но разве мы не решили идти до конца? Теперь уж точно никак нельзя поворачивать назад.
— Никак нельзя, — подтвердил Эзра. — Мы в руках Адонаи, и какую бы цену ни пришлось заплатить, скажите себе, что эта цена — ничто в сравнении с тем, что мы приобретем.
Оставшиеся пол-лье до замка они проехали в задумчивой тишине. Доскакав до входа, они спешились и принялись изучать окружающий пейзаж.
Легкий ветерок шелестел листвой деревьев, а над водами Торкона постепенно умирали солнечные лучи.
— Здесь заканчивается наше путешествие, — провозгласил Варгас голосом, переполненным эмоциями.
Он достал из холщовой сумки глиняный диск, найденный в Караваке-де-ла-Крус, и все шесть бронзовых треугольников.
— Да будет угодно Небесам, чтобы вы не ошиблись в ваших предположениях, ребе Эзра, и чтобы Скрижаль действительно оказалась здесь.
Раввин не ответил. Он был белым как полотно, губы его растрескались.
Сарраг прошел чуть вперед, чтобы лучше рассмотреть строение. Как и утверждал Эзра, замок был треугольной формы, а два его бастиона со сторожевыми башнями, бойницами и амбразурами действительно оказались пятиугольными. Вход в замок больше ничего не закрывало: ров наполовину засыпан, опускная решетка снята. Он некоторое время изучал сооружение, потом повернулся к Варгасу с Саррагом.
— Какие будут предложения? У нас нет никаких подсказок, указывающих, в каком направлении двигаться.
— По-моему, нам следует опираться на идею треугольника, — предложил Эзра. — Из всех употребляемых Баруэлем символов — этот самый постоянный, и его архетип был подчеркнут основной подсказкой: печатью Соломона.
— Да, такой подход годится. Но я все равно не понимаю, с какой стороны подступиться к задачке.
— Давайте подумаем. Равносторонний треугольник символизирует приоритет имени Господа, которое запрещено произносить: И. Е. В. Е.
— Это согласно вашему учению, — поспешил возразить Сарраг. — В иудаизме, но больше нигде.
— Это верно, — вздохнул раввин. — Но я все же вынужден перечислить основные атрибуты, соответствующие треугольнику! Даже если вам сложно это признать, Имя Господа из их числа, о чем Баруэль неустанно нам твердил. Или вы забыли, что отправной точкой всей этой авантюры был тетраграмматон?
Араб весьма неохотно согласился.
— С точки зрения символики печать воплощает божественность, гармонию и пропорцию. Поскольку она образована двумя перевернутыми относительно друг друга треугольниками, то, как следствие каждый является отражением другого.
— Можно также добавить — и быть может, это основное, — что они отображают двойственность происхождения Христа: божественную и человеческую.
Эзра отреагировал на это высказывание лишь пожатием плеч, однако не стал акцентировать на ней внимание.
— Есть и более простое объяснение: треугольник всего лишь соответствует цифре три.
— Простое, но первостепенное… Во всяком случае, для христианина, каковым я являюсь.
Раввин наморщил лоб:
— Вы говорите о…
