— А вам не кажется, что если бы это был этот самый слуга, то шейх мигом бы его узнал?
— Если судить по тому, что только что приключилось со мной, — францисканец потер затылок, — то это не его Сарраг заметил на ярмарке, а одного из его сообщников. С ним как минимум двое. И я, увы, удостоился сомнительной привилегии приблизиться к одному из них. Негру.
— В тот день, когда мы с вами встретились, Эзра упомянул о пожаре в библиотеке Ла-Рабиды. Значит, его учинил этот Талеб?
— По-моему, это очевидно.
— Но почему он так стремится убить своего хозяина?
— Жалованье не выплатили… — с мрачной иронией буркнул Варгас. И продолжил, ускорив шаг: — Именно этот вопрос я и намерен задать Саррагу.
— Да говорю же вам еще раз: не знаю я! — пылко заявил араб. — Все время, пока этот змей находился у меня на службе, я относился к нему весьма порядочно. У меня нет привычки тиранить прислугу!
— Но, в конце концов, должно же быть какое-то объяснение! — возразил Варгас. — Подумайте как следует! Попытайтесь хотя бы сообразить, что могло подвигнуть его на кражу Чертогов Баруэля?
Шейх покосился на сделанную из подручных средств повязку и устало буркнул:
— Ну, сколько раз повторять? Не имею ни малейшего понятия! Ни малейшего.
— А пока суд да дело, у нас на хвосте висит убийца, — заметила Мануэла. — И все идет к тому, что он не уймется, пока не отомстит ибн Саррагу.
Одновременно она думала: «Человек с птичьей головой. Надо его срочно предупредить. Этот слуга может угробить все дело».
— Позвольте мне возразить, — вмешался раввин. — Опасность грозит не только Саррагу. Мы все под прицелом.
— Вы преувеличиваете, — возразил Рафаэль. — Они давеча запросто могли меня убить. Но ограничились тем, что всего лишь оглушили.
— Если хотите мое мнение, то вам крупно повезло. Меня вот они не постеснялись кинуть в тюрьму.
— Вы хотите сказать…
— Ну конечно же! Ведь не случайно же я был арестован! Не думаете же вы, что я стал жертвой банального фанатика, прочитавшего на моем челе знак избранного народа? Если этому Абу Талебу, чтобы добраться до своего хозяина, понадобится ликвидировать нас всех, уж поверьте, он не станет колебаться! Вспомните пожар в Ла-Рабиде.
Повисло тяжелое молчание. Отныне им придется денно и нощно быть настороже, куда бы они ни поехали, чем бы ни занимались.
Сарраг первым взял себя в руки и решительно заявил:
— Вот что я предлагаю: как только доберемся до следующего пункта назначения, то купим оружие и попытаемся заманить этого мерзавца в ловушку.
— Оружие?! — возопил Эзра. — Я не способен проливать чью-то кровь!
— Ну так придется научиться!
— Не убий! — твердо напомнил Варгас. — Я согласен с ребе. А вы, шейх, можете поступать, как вам заблагорассудится.
— Предпочитаете дать себя убить, даже не попытавшись защититься?
— Вполне хватит кулаков.
— Кулак против ножа? Хотелось бы мне это увидеть! А вы, сеньора? Вы тоже с ними солидарны?
Мануэла не ответила. Ее занимало совсем другое. Она никак не могла понять, почему Абу Талеб так стремится заполучить шкуру шейха. Разве Торквемада не выдал ему щедрую награду за предоставленные им сведения? Так почему же?
Талавера был в бешенстве.
— Вы ведете нечестную игру, фра Альварес! Нужно ли вам напоминать о нашем договоре? Следует ли мне напомнить вам условия?
— Падре, — слабо возразил секретарь Торквемады, — я сообщал вам все, что знаю сам. Вы должны мне верить.
— Ложь! Вы должны были ежедневно информировать меня о малейших событиях, но после той последней информации больше не сообщили ничего!
— Не могу же я специально для вас выдумывать новости, — несколько смущенно выговорил Альварес. — На сегодняшний день мы так и не выяснили, какую цель преследуют эти люди. Ни намека.
— Невероятно! Чем же занимается донья Виверо? Альварес вытер выступивший на лбу пот.
— Откровенно говоря, я не в состоянии вам ответить. Думаю, она делает, что может. Но что вы хотите? Противники у нее очень сильные.
Талавера в гневном молчании уставился на собеседника, потом внезапно спросил:
— Где они сейчас?
— По последним данным, в окрестностях Касереса.
— И все?
— Больше ничего, уверяю вас.
Талавера, глубоко вздохнув, уставился в стену перед собой. Он правильно сделал, припугнув этого слабака… Окрестности Касереса… Нужно немедленно известить Диаса.
Эзру лихорадило. Его завернули в два покрывала, но тело старого раввина все равно сотрясала сильная дрожь. Мануэла, склонившись над ним, вытерла ему мокрый лоб.
— Только это не хватало! — чертыхнулся Сарраг. — Будто нам мало того, что меня искалечили! Если хотите мое мнение, то самым мудрым будет вернуться обратно в ту харчевню в Касересе!
— И речи быть не может! — возразил Эзра. — Мы должны ехать дальше.
— А я что, предлагал все бросить? Просто вам нужен уход. Вам нужно отдохнуть в нормальных условиях, под крышей. Скоро солнце раскалит равнину добела, и ваша болезнь усилится.
— Вот уж вряд ли. Жара усиливает потоотделение и способствует уменьшению лихорадки. И вообще это о моем здоровье идет речь! Так что едем дальше.
— Если бы удалось найти какие-нибудь подходящие лекарственные растения, то мы сварили бы ему декокт. Даже розы сгодятся. Если их растереть и смешать с хиной, получается чудотворное питье.
— Это не розы вам надо искать, а название нашего следующего пункта назначения, — пробурчал раввин. — Чем раньше мы туда попадем, тем лучше.
— Вы правы, — согласился араб. — Давайте закончим расшифровку этих проклятущих ребусов.
Он процитировал:
—
— Да. У древних пентаграмма означала знание. Один из ключей к Высшему Знанию. Некоторые маги использовали и используют ее для своих целей.
Сарраг чуть приподнялся:
— Тут два направления, которые нам надо проработать: идею силы и знания, которые воплощает эта геометрическая фигура, и идею взаимодействия разных элементов — союз неравных.
Мужчины погрузились в задумчивое молчание, а Мануэла время от времени тревожно озирала окрестности. Она боялась, что вот-вот из темноты выскочит слуга-араб или его сообщники, готовые изрубить их на кусочки. И диву давалась, почему они еще не попытались этого сделать. Кто — не считая Варгаса — смог бы оказать им сопротивление? У Саррага одна рука не действует, а раввин вообще едва на ногах стоит.
— Думаю, ответ содержится в следующей фразе, — заявил вдруг монах.
— О какой фразе идет речь? — поинтересовался шейх.
— Вот об этой:
