рыжая невеста Гудрун по сравнению с этой непокорной рабыней совсем простушка. Он вспомнил, как Данута просила от¬везти ее к отцу. Возможно, что девушка говорила правду, и она действительно боярышня из знатного славянского рода! А может, и нет. Правда, это ничего не меняет. Он не хотел с ней расставаться и не собирался возвращать ее в семью, пусть даже и ему бы запла¬тили ту сумму, которую она называла. Но вот сейчас отношения между ними совсем испорчены. И Исгерд со страхом ощутил, что у него снова возникает сума¬сшедшее желание. Но ведь он только что ис-пытал ошеломительное удовольствие. Что это с ним, на¬верно, богиня любви Фрейя наказала за всех брошен¬ных им женщин! Или девчонка ведьма? Нет, вряд ли! Она и не пыталась его завлечь, он ей совсем не нра¬вится. Вот дела, красавец Исгерд влюбился в рабыню, а она и на дух его не переносит. Ну что сейчас делать? Не насиловать ее каждый раз! Нет, надо ее продать в Бирке. Жил до нее как-то, проживет и без нее. Приняв такое решение, Исгерд немного успокоился и спросил у Дануты, окончила ли она свой туалет. Получив в от¬вет презрительное молчание, он подошел к ней и, взяв за руку, сказал:
— Есть два предложения — мы миримся и идем на праздник. Если ты не хочешь мира, будет война, но я тебя предупреждаю — строптивую ра¬быню никто у себя дома держать не будет. Значит, или мир, или рынок в Бирке!
Она холодно молчала, продолжая расчесывать свои роскошные волосы. Он не знал, что ему делать и решил оставить ее в драккаре, предварительно связав, чтобы ничего не учудила.
Данута смирилась
— На что играем? — спросила Милана, и два викинга, азартно подкидывающих игральные кости, невольно вздрогнули.
Красивая женщина тихо подошла к Арни и Отару, полностью погрузившимся в игру. Викинги расположились в сторонке от всеобщего гама, и ви¬дели и слышали только свои маленькие бе¬лые кубики.
— Отойди, женщина, — недовольно ото¬звался Отар, глянув на Милану исподлобья.
— Ну, а все же? — не унималась стар¬шая из амазонок.
— У тебя все равно нет денег, чтобы сыграть с нами.
— У женщины всегда есть, что предло¬жить мужчине, — загадочно улыбнулась Ми¬лана, кокет¬ливо подсев к Арни, так что тот ощутил тепло и запах ее тела.
— Ха, за тобой следит пара глаз отлич¬ного парня Торкеля, дорогая, — Отар растянул свое и так длинное лицо в грустной гримасе.
— Было бы желание, эти глаза могут просто заснуть…
Лицо Отара выразило крайнее удивле¬ние. Он ощупал глазами Милану и нашел в ее словах опреде¬ленный смысл. При этом его взгляд прошелся по са¬мым любопытным частям женского тела, а тонкая ру¬башка оказалась как будто специ¬ально не слишком хорошо застегнутой.
— Ладно, а ты что хочешь выиграть?
— Есть такое понятие, — зашептала, скло-нив¬шись прямо к уху викинга Милана, да так, что его длинный нос оказался прямо между ее грудей, — же-лание. Выполнишь любое мое желание, если проигра- ешь.
На мгновение Отар потерял способность и говорить, и соображать.
— Ну, что ты согласен? Или Торкеля бо¬ишься? Я ведь ему не жена, а всего лишь рабыня! — ехидно прошептала женщина.
— Угу, — промычал викинг, и игра по¬шла.
Милана кидала кости, как будто всю жизнь играла в эту азартную игру. Женщина быстро произ¬водила в голове нужные расчеты, вовремя оста¬навли¬валась, и вскоре Отар оказался в глубоком проиг¬рыше.
— Ты мухлюешь, бесстыдница! — на¬конец поняв это, заорал он. Арни, отрицая обман, за¬мотал головой.
— Ладно, сыграем еще раз, но если я выиграю — у меня уже будет два желания.
— А если я?
— И у тебя — два, только за один раз.
— Ха, напугала, будешь моей, сколько я за¬хочу.
— Нет, только два раза, — сказала Ми¬лана, встряхивая кости в сделанных домиком ру¬ках.
— Ладно! — махнул рукой длинноно¬сый и быстро проиграл во второй раз.
— Она не обманывала, — удивленно пробор¬мотал Арни.
— Вот ведьма, и чего ты теперь захо¬чешь? — расстроился Отар.
— Два желания за мной, помни, ты про¬играл, а проигрыш — дело святое, — погрозила пальцем у самого носа Отара Милана, — когда будут желания — тогда и выполнишь, — и женщина с до¬вольным видом отошла в сторону.
— Во, видишь? Так и попадают в рабы! — заявил викинг своему другу с умным лицом и потя¬нулся за бочонком с вином.
Милана с довольным видом пошла по пло¬щадке, где вовсю шумел праздник. Многие из нор¬маннов уже изрядно набрались, некоторые спали в разных позах. Другие были заняты со своими налож¬ницами. Вдруг она услышала, что ее зовут.
— Милана, иди сюда! — оказывается, ее по¬звал Исгерд. — составь компанию своей подруге, мо-ей рабыне Дануте. Она в драккаре. Развяжи ее и поси-ди с ней.
Девушка подчинилась приказу и быстро по¬шла на бе¬рег моря.
Ингмар сидел на скамейке у костра и задум¬чиво шевелил раскаленные угольки длинной веточ¬кой. В руке викинг держал кубок непривычной формы, по-видимому, восточной работы, и время от времени прикладывался к нему.
— Ну что, сладили? — спросил он у по¬дошед¬шего Исгерда.
У того был недовольный вид, и вообще он был весь как — то нахлобучен и озадачен.
— Все нормально, если это можно на¬звать так…
— А чего ты хотел? Кошечка с норо¬вом и с коготками. Но, как я знаю, чем сильнее сопро¬тивля¬ется сначала — тем больше страсти потом.
— Если она вообще будет, эта страсть, — отве¬тил Исгерд, присаживаясь к огню, — сколько у меня было баб, все сами лезли в постель, а эта…
— Ну, тут совсем другой случай. Во-первых, она девственница, правда?
— Была.
— Ну вот. Представь, если тебя пой¬мали, скру¬тили, засунули в трюм, обзывают рабом. А ты — дочь боярина. Потом ты тонешь, потом тебя откачи¬вают, волокут на посмешище среди кучи му¬жиков, потом — поединок. Да тут и мышь взбесится! Я уже и не говорю, что ты ее там, наверное, избил…
— Какая она дочь боярина, сказки все это! А насчет бил или нет… Нет, не бил я ее. Да и бить ее как- то страшно: дикая, бешеная, и, вправду, может что-нибудь сотворить с собой
— Эта может, — согласился хевдинг.
— Но удовольствия от насилия не получил.
— А потому, что все вообще было непра¬вильно. Не надо было зрелище это устраивать. Поза¬бавили только толпу. С бабой драться как? Усту¬пать ей, или бить насмерть?
— Так вызвала же она, что же мне надо было делать — отказаться? Скажет, трус, — на лице Ис¬герда появилось недоумение.
— Я тоже сначала так думал, — согла¬сился Ингмар, — а сейчас понял — надо было отта¬щить ее в сторону, да и надрать задницу хорошенько.
— Задним умом все сильны, — протя¬нул побе¬дитель поединка, — но знаешь, нравится она мне, как-то по-особенному. Взял вот сам да и отдал ей платье, что вез Гудрун на свадьбу. Даже сам не знаю, что меня дернуло. Чувствовал себя виноватым, что ли…
— Ну и как она?
— Даже не понял, все равно плачет. Но платье одела — стала совсем другой. Намного красивей, идет
