встретит ласковым любящим взглядом, обнимет его! Наконец лес стал светлее, затем совсем поредел, и из-за стволов стала видна широкая поляна с домом и обширным сеновалом. Лотарь призывно заржал, чувствуя приближение хозяина. Но в его голосе Ульрих услышал тревогу и остановился. Прислушавшись, он услышал громкий удар двери и чьи-то порывистые шаги. Мимо него, ничего вокруг себя не замечая, поспешно прошел боярин Путятин. Вид у русича был какой-то растрепанный, волосы взъерошены, сам он раскраснелся.
Что он здесь делал? А что, если он занимался любовью с Радмилой в его отсутствие…как тогда Генрих с Хильдегард?
Жаркая волна злобы поднялась в груди Ульриха и подкатила к горлу, почти лишив его возможности дышать. От волнения у крестоносца даже затряслись руки. Он медленно стянул с плеча свою поклажу и, бросив ее в траву, шагнул на тропинку.
— Ты, я вижу, очень спешишь, Юрий? Придется задержаться немного! — то ли прохрипел, то ли прорычал ревнивец, нещадно коверкая русские слова.
Боярин резко остановился и пошатнулся от неожиданности, увидев прямо перед собой разъяренное лицо соперника.
— Могу и задержаться чуток, — наконец процедил он — секунды хватило русичу, чтобы вернуть самообладание.
Неожиданно Юрий подскочил, и широко расставив крепкие ноги в мягких сафьяновых сапогах, принял боевую стойку.
— Должок за тобой, чужак, — рявкнул он, сжимая здоровенные кулаки, и как бы готовясь к прыжку.
Не дожидаясь ответа, боярин махнул правой рукой, но Ульрих отступил шаг назад, и огромный кулак в кожаной перчатке просвистел мимо его виска.
— Хвайтит шьютить! Говарил ? не надо ходить моя фройляйн! — сплюнул крестоносец и демонстративно вынул свой меч. При этом он немного помедлил, давая противнику время, чтобы тот обнажил и свое оружие.
Боярин слегка побледнел — дело принимало серьезный оборот и, тоже вынув меч, машинально провел по клинку большим пальцем. Это движение скорее было обманным, и на секунду отвлекло внимание рыцаря… вдруг меч Юрия со свистом рассек воздух, и если бы опытный Ульрих не отпрянул в сторону, то покатилась бы его белокурая голова в густой кустарник.
Боярин замахнулся еще раз, но не рассчитал, оступившись, и клинок вонзился в толстый белый ствол березы, да так сильно, что и вырвать его оказалось непросто. Ульрих сначала было замахнулся мечом, но в последнее мгновение отвел клинок в сторону и нанес сильнейший удар рукой, сжимающей рукоять меча прямо в челюсть врагу. Послышался хруст, и боярин полетел в сторону. Свой меч, однако, русич из рук не выпустил, и, падая, высвободил его из ствола. Как разъяренная пантера, тевтонец прыгнул вслед кувыркающемуся противнику и навис над ним с поднятым к небу мечом.
— Льежачего не биют! — наконец презрительно процедил он и опустил клинок.
Боярин воспользовался секундной паузой и вдруг резко ударил противника ногой прямо в колено. Ульрих взвыл и повалился на землю. Юрий прыгнул на него, выхватив из-за пояса узкий кинжал.
— Не — е–е — т!!! — громкий крик Радмилы будто разорвал все вокруг.
Девушка неслась по тропинке, размахивая руками и помогая своим быстрым ногам истошным воплем.
— Стойте! Не надо никого убивать!
Мужчины оторопели от резкого крика и разжали сцепившиеся руки.
— Убийцы! — кричала Радмила, награждая ударами своих маленьких кулачков и одного, и другого бойца, — схватились как хищные звери! Не можете жить мирно! Места им мало! Вцепились друг в друга!
Радмила уже заплакала, и по ее щекам полились обильные слезы. Она провела рукой по лицу и на нем остались грязные полосы. Ульрих и Юрий молча стояли перед ней.
— Уходите оба, я не хочу видеть никого из вас! — девушка махнула рукой и с рыданиями побрела к дому.
Ульрих услышал, как громко хлопнула входная дверь.
Радмила долго не могла успокоиться. В доме было непривычно тихо, и девушка невольно прислушивалась к звукам на улице. Но пение птиц и монотонный шум леса не нарушал никакой посторонний звук.
— Где они? — с тревогой думала девушка, — может, зря я прогнала Ульриха? Сердце ее сжалось. Теперь она поняла, что переживает больше за тевтонского рыцаря, так внезапно ворвавшегося в ее размеренную жизнь, чем за русского боярина. Вдруг они пошли драться дальше, и Юрий убил его? Он же грозился… Радмила тревожно прислушивалась к каждому шороху. Может, опять лежит крестоносец где- нибудь в лесу? Но теперь уже мертвый!
Начало темнеть, и становилось страшно.
Всего за два месяца одинокая красавица привыкла к надежной защите сильного мужчины, и теперь она почувствовала, как его не хватает. Стало тяжело на душе, и девушка, вытянув руки вдоль стола, печально положила голову на запястья. Гулкие удары в висках не давали ей успокоиться.
— Что с ним? Может, погиб? — Радмила никак не могла отогнать назойливую мысль.
Вдруг ей показалось, что на крыльце послышался легкий шорох. Она вскочила как ошпаренная, но потом взяла себя в руки и осторожно прокралась к двери. Радмила прильнула к узкой щели возле неплотно закрытой двери и увидела, что Ульрих сидит на крыльце, сгорбившись и обхватив голову руками. На секунду ей показалось, что он ранен, и Радмила, мгновенно распахнув дверь, бросилась к нему.
Немец поднялся во весь свой огромный рост и с довольным видом прижал девушку к своей широкой груди. Радмила от облегчения расплакалась.
— Ничего, ничего, — шептал Ульрих, поглаживая ее по волосам, — все хорошо.
Вдруг ее пронзила страшная мысль: это Ульрих расправился с молодым боярином, ? и она отпрянула от него как от горячей печки.
? Где Юрий? Ты убил его? ? со страхом спросила Радмила, вспомнив быструю смерть разбойников.
? Почему его жизнь так тебя интересует? А если бы и убил, так что? ? злобно перекосился тевтонец. ? Он что, твой любовник?
Оскорбленная Радмила вырвалась из его рук, вбежала в дом и уселась на лавке в углу возле кровати. Ульрих по-своему понял ее порыв и вошел вслед за ней тяжелыми недобрыми шагами. Тевтонец опустился на скамью и угрюмо уставился в темный угол, где притихла Радмила.
— Что ты шарахаешься от меня? — вдруг его резкий голос нарушил застоявшуюся тишину, — ты что, крутишь с этим Юрием?
— Какое тебе дело? — вдруг неожиданно для самой себя рассердилась Радмила, — ты что, муж мне?
— Вы все женщины обманщицы! — не ответил на прямо поставленный вопрос крестоносец, — я это по себе знаю.
— Я не давала тебе никаких обещаний, и ничего тебе не должна! — взволнованная Радмила встала и вытянулась от волнения.
Немец медленно повернул голову и вцепился в непокорную язычницу тяжелым жестким взглядом. Вдруг он вскочил и, схватив Радмилу за руку, с силой дернул ее к себе, так, что затрещал рукав ее рубашки.
— Нет уж! — заревел он, заглядывая в бездонные синие глаза, — я здесь второй месяц обхаживаю тебя, а ты крутишь с другим? Не выйдет!
Радмиле было больно от жестких пальцев рыцаря. Он схватил ее обеими руками за плечи и так сильно прижал к себе, что девушка ощутила гулкие удары его сердца. Рука мужчины скользнула по ее спине и, нащупав завязки ее одежды, с силой дернула вниз, понева с треском полетела на пол. Радмила ахнула и, подхватив остатки своего наряда, бросилась к двери, на выход. Но немец мгновенно настиг ее и окончательно сорвал с нее верхнюю рубашку
