– Не совсем, – замялся художник. – У вас ничего не случилось? Я видел несколько милицейских машин на дороге и подумал, что…
– Вы правы, случилось несчастье, – тщательно подбирая слова, произнесла девушка. – Сейчас я позову кого-нибудь, кто поможет вам войти в дом.
– Ужасная история, – пробормотал Оскар Егорович, выслушав грустный рассказ Анны. Они сидели в гостиной. Герман почти не говорил. Он все время хмурился, глядя на огонь, весело полыхающий в камине.
– Это похоже на злой рок, – продолжал Клонов, – сначала Александр Федорович кончает жизнь самоубийством, затем его жена гибнет при ужасных обстоятельствах.
Анна и Герман быстро переглянулись. Не сговариваясь, ни один из них не рассказал милиции о сделанном ими открытии. Тем более они не собирались посвящать в подробности постороннего человека.
Чтобы скрыть смущение, Аня потянулась рукой к чашке с чаем. Взгляд Клонова упал на перстень.
– Какое красивое кольцо, – заинтересовался он. – Удивительно хорошая копия.
– Копия чего? – насмешливо спросила Анна. Ее уже начало раздражать, что перстень то и дело принимают за подделку.
– Не обижайтесь. Это очень хорошая работа, просто уникальная. Не знай я, что оригинал безвозвратно утерян, то сказал бы, что это подлинное кольцо графа Валишевского.
– А что, если это и есть то самое, от графа? – прищурилась Аня.
В глазах Клонова зажегся лукавый огонек.
– И откуда же он у вас?
– Какая разница?
– Большая. Граф умер, не оставив наследников. Примечательная, скажу вам, была личность. Подлинный знаток оккультизма, магистр черной магии.
Анна поймала насмешливый взгляд Германа. Он открыл было рот, но мысль, которая его осенила, в конце концов показалась ему не настолько удачной, чтобы произносить ее вслух. Он хмыкнул и снова отвернулся к камину.
От Клонова не укрылась их безмолвная дуэль.
– Вы имеете представление о магии? – спросил он Анну.
– В общих чертах…
Герман поперхнулся и громко закашлялся.
– Тогда вы, возможно, слышали историю этого перстня. Он обладал огромной силой, наделяя владельца невероятными способностями, делая его практически неуязвимым. На обратной стороне изумруда имелась надпись, короткое, но чрезвычайно мощное заклинание. Вы позволите, я покажу вам?
Анна сняла с пальца кольцо и протянула художнику, с интересом следя за выражением его лица. Ни о чем не подозревая, тот перевернул кольцо, показывая пальцем на внутреннюю сторону оправы.
– Вот здесь должна быть надпись, ее невозможно воспроизвести, в существующих каталогах сохранился только общий вид перстня…Что это? – Зрачки художника расширились, он поднес камень ближе к глазам, поправил очки, потом совсем снял их. Когда он вновь обрел дар речи, его голос звучал хрипло:
– Он подлинный? Не может быть.
– Как видите, может, – спокойно сказала Анна, протягивая руку за украшением. Клонов, точно загипнотизированный, вернул ей перстень. Лицо его вытянулось, выражая крайнюю степень удивления.
– Мне кажется, этот перстень довольно популярен. У Сандры был точно такой же.
От этих слов Клонов точно очнулся.
– Да-да, бедная Сандра, – пробормотал он.
Анна вспомнила искаженное предсмертной мукой лицо красавицы и содрогнулась.
– Мне тоже жаль их обоих, – слегка дрожащим голосом сказала она. – Сандра была еще так молода…
– Она была идиоткой! – неожиданно взорвался Герман. – Жила как мотылек, в башке – мякина. Даже завещания не оставила, дурочка. Собиралась жить вечно.
– Что ты возмущаешься? – мягко упрекнула его Аня. – Кому может прийти в голову, что завтра ты можешь умереть. Тем более ей было всего двадцать с небольшим.
– Простите за нескромный вопрос, – неожиданно встрял Оскар Егорович, – но кому теперь достанется ее часть наследства?
Он повернулся к Герману, ожидая ответа.
– Ну, не знаю, – растерянно пробормотал тот, – она еще не вступила в права наследства и формально капитал все еще принадлежит моему отцу. Поскольку он не оставил других распоряжений, то ее часть, вероятно, отойдет ближайшим родственникам отца, а это я, больше никого не осталось…
– Ошибаетесь, молодой человек, – раздалось от двери. Три человека одновременно повернулись в ту сторону и недоуменно уставились на невесть откуда взявшегося Фрэнка, который стоял, прислонившись к косяку и скрестив на груди руки – поза, просто невероятная для вышколенного слуги.
– Ошибаетесь, – повторил он. – У вашего отца остались родственники. Его старший брат.
– Что за чушь? – дернулся Герман. – Он погиб. И вы отлично это знаете.
– Вы снова ошиблись. Я действительно знаю это точно, потому что я и есть Михаил Федорович Барсков, родной брат вашего отца…
Глава 24
– Вы спятили? – прошипел Герман, бледнея. – Да как вы смеете!
– Успокойся, Герман, – остановила Аня его, готового уже броситься на самозванца с кулаками. – Пусть объяснит. – Она снова повернулась к Фрэнку. – У вас есть доказательства?
– Разумеется. Доказать, кто я на самом деле, вовсе не так уж сложно.
– Но почему же вы молчали? Как могло случиться, что вы столько лет довольствовались ролью слуги, зная, что на самом деле состояние родителей принадлежит вам? – не переставала удивляться Анна.
– В действительности я совсем недавно узнал о том, кем являюсь на самом деле. Слушайте.
Михаил с самого детства был любимчиком отца, его наследником. Оба брата росли, казалось бы, в одинаковых условиях, у них были одни и те же игрушки, одинаково удобные спальни, лучшие преподаватели, но все же существовало различие. Михаилу после смерти отца надлежало стать богатым человеком, тогда как судьба младшего, Александра, была более чем неопределенной.
Кроме того, Миша явно проявлял больше сообразительности и усердия в учебе. В отличие от легко возбудимого, романтически настроенного мечтателя Саши, Михаил вел себя безукоризненно, был прекрасно воспитан и отличался логическим складом ума.
Нельзя сказать, что разница в положении сказывалась на отношении братьев друг к другу. Они не то чтобы были особенно близки, но и не ссорились. Они соблюдали полный нейтралитет.
Когда братья стали старше, Саше открылась неприятная истина – он обречен всю жизнь провести на вторых ролях. Ему придется здорово поднапрячься, чтобы обеспечить себе более-менее достойное существование. В то время как старшему все доставалось на блюдечке с голубой каемочкой просто потому, что ему посчастливилось родиться на год раньше. Ребенку трудно пережить подобную несправедливость. Саша не стал исключением. Его характер окончательно испортился. Он стал резким, капризным и драчливым.
Когда отца посетила мысль отправить младшего сына в Россию, тот поначалу взбунтовался, но, подумав хорошенько, смирился с волей родителей. В конце концов, думал он, лучше оказаться вдали от семьи, чем видеть, как брат наслаждается своим положением наследника.
Россия оказалась не такой страшной, как рисовалось Саше, более того, в привилегированном заведении, куда устроил его заботливый отец, к юноше относились с большой предупредительностью. Дело было, конечно, не в его личных достоинствах, просто сумма, которую щедро выплачивал отец на содержание сына, оказалась настолько значительной, что преподаватели отрабатывали свой гонорар.
В таких условиях, лишенный постоянной бесперспективной конкуренции со старшим братом, Александр неожиданно изменился. Он стал уверенным в себе, у него неожиданно обнаружились большие коммерческие способности и деловая хватка.
