Утерянные победы

приказано.

Есть, конечно, случаи, когда военачальник не может взять на себя ответственность за выполнение данного ему приказа. Это случаи, когда он бывает вынужден сказать то, что сказал Зейдлитц в битве при Цорндорфе: «После битвы король может располагать моей головой, но во время битвы пусть он мне позволит самому пользоваться ею». Ни один генерал не сможет оправдать свое поражение в битве тем, что он был обязан выполнять приказ, приведший к поражению, хотя и знал, что нужно было действовать иначе. В этом случае остается только один путь – неподчинение приказу, и за это он отвечает головой. Судьбу его обычно решает успех или неудача.

По этим же соображениям я, вопреки категорическому требованию Гитлера, отдал 19 декабря 6 армии приказ как можно скорее подготовиться к прорыву на юго-запад. Если этот приказ не привел к успеху, то причиной тому был отказ 6 армии выполнить его. Едва ли можно дать окончательный ответ на вопрос, имело ли командование 6 армии достаточные основания для того, чтобы не использовать последнюю представившуюся возможность к спасению армии, так как никто не может сказать, удался бы в действительности этот прорыв или нет.

Я и впоследствии не выполнял в некоторых случаях оперативных указаний Гитлера, когда это было неизбежно, и успех показывал, что я прав, а Гитлеру приходилось мириться с невыполнением его указаний. (Нельзя было, однако, поступать по собственному усмотрению тогда, когда этим были бы поставлены под удар соседние группы армий.)

Что же касается вопроса об отставке, то, помимо высказанных выше соображений, ей препятствует еще одно обстоятельство. Это – высокое чувство ответственности за своих солдат, которое должно быть присуще каждому военачальнику.

Я обязан был думать тогда не только о 6 армии. На карту была поставлена судьба всей группы армий «Дон» и группы армий «А». Отказ от выполнения возложенной на меня задачи, как бы он ни был оправдан с общечеловеческой точки зрения ввиду позиции Гитлера в вопросе о капитуляции 6 армии, казался мне предательством по отношению к нашим храбрым солдатам, которые находились вне сталинградского котла и также вели бой не на жизнь, а на смерть.

В дальнейшем командованию группы армий «Дон» все-таки удалось справиться с положением, которое было одним из самых критических во всей этой войне. Я думаю, что этот факт оправдывает принятое мною в тот день решение все же не отказываться от порученного мне дела, к чему вынуждала меня позиция Гитлера.

Краткий обзор развития обстановки в январе 1944 г. на фронте групп армий «Дон», «А» и «Б» показывает, насколько необходимо было до этого момента, чтобы 6 армия продолжала упорно сопротивляться и сковывать намного превосходящие ее численно силы противника.

29 декабря ОКХ, уступив, наконец, настойчивым и постоянным просьбам группы армий «Дон», приказало группе армий «А» отойти из района Кавказа на реку Куму, то есть на рубеж Пятигорск-Прасковея (270 км юго-восточнее Сальска). В первую очередь должен был отходить ее левый фланг – 1 танковая армия. С целью сохранения техники этот отход совершался чрезвычайно медленно. В начале этого маневра войска еще не высвобождались.

К 9 января, когда 6 армия отклонила предложение о капитуляции, 1 танковая армия еще не достигла рубежа реки Кумы.

4 танковая армия имела задачу прикрывать тыл группы армий «А» южнее реки Дон и одновременно защищать ее коммуникации, проходившие через Ростов. В тяжелых боях с противником, имевшим многократное превосходство в силах (три армии), она была оттеснена южнее Дона и отошла через Котельниково на запад.

9 января она вела тяжелые бои на реке Куберле между Салом и Манычем. Становилось ясно, что противник стремится охватить ее с обоих флангов. 3 гвардейский танковый корпус противника стоял на Дону у Константиновки и отсюда повернул на юго-восток к Пролетарской, чтобы ударить в тыл 4 танковой армии. Вновь подошедшая из калмыцких степей 28 армия противника стремилась охватить 4 танковую армию с юга, нанося удар вдоль реки Маныч.

Группа Голлидта, ведя тяжелые оборонительные бои в большой излучине Дона, была вынуждена отойти на рубеж реки Кагальник. И здесь противник уже успел прорвать ее позиции на южном фланге. 7 января противник небольшими силами форсировал Дон северо-восточнее Новочеркасска, где находился штаб группы армий. На северном фланге группы Голлидта между реками Быстрая Гнилая и Калитва 7 тд пыталась помешать продвижению противника к переправе через Донец у Форхштадта (Белая Калитва), предпринимая короткие контратаки. Переправа через реку у Каменска оборонялась только наскоро сформированными боевыми группами из отпускников, солдат тыловых служб и т.п., а также остатками румынских войск. Но, собственно говоря, и здесь румыны исчезли с поля боя.

Дальше на северо-запад на фронте группы армий «Б» зияла широкая брешь, образовавшаяся в результате разгрома итальянской армии. В районе Миллерово вела бои относительно слабая боевая группа генерала Фреттер-Пико из группы армий «Б», временами она оказывалась почти полностью окруженной.

К 24 января, то есть к тому дню, когда 6 армия, сохранявшая до того момента все же сплошной фронт, распалась на три отдельные группы, которые, подвергаясь нажиму со всех сторон, вели бой в Сталинграде и его окрестностях, и когда, следовательно, армия не могла уже сковывать значительных сил противника, обстановка на фронте выглядела следующим образом.

Северный фланг группы армий «А» стоял еще у Белой Глины, а далее на юг ее фронт еще проходил восточнее Армавира, то есть в 150-200 км от Ростова. ОКХ, наконец, разрешило отвести главные силы 1 танковой армии через Ростов.

На фронте группы армий «Дон» 4 танковая армия вела ожесточенные бои на юго-восточных подступах к Ростову, прикрывая переправу через Дон, по которой переходила 1 танковая армия. В дальнейшем, по моему решению, 1 танковая армия должна была быть переброшена на левый фланг группы армий и занять фронт по реке Донец выше Ворошиловграда.

Оперативная группа Голлидта обороняла Донец на участке от его владения в Дон до Форхштадта (Белая Калитва).

Переданная к этому времени в мое подчинение боевая группа Фреггер-Пико (две потрепанные дивизии) обороняла Донец по обе стороны от Каменска.

К 19 ноября в результате разгрома итальянской армии и последовавшего вскоре за этим разгрома венгерской армии на Дону на фронте группы армий «Б» образовалась брешь от Ворошиловграда на Донце до Воронежа на Дону (около 320 км). 23 января участок так называемого «фронта» до Старобельска был подчинен группе армий «Дон». Практически на этом участке находилась только более или менее потрепанная в боях 19 тд, которая была вынуждена оставить Старобельск под натиском трех корпусов противника.

Когда 1 февраля прекратилось последнее сопротивление 6 армии, противник угрожал форсировать Донец в районе Ворошиловграда силами трех танковых, одного механизированного и одного стрелкового корпуса. Одновременно он, по-видимому, начал наступление на линию Лисичанск – Славянск (рубеж реки Донец) силами трех – четырех танковых корпусов и одного стрелкового корпуса.

Нет необходимости специально разбирать, как развивались бы события между 9 января и 1 февраля или к каким последствиям это привело бы в дальнейшем, если бы 6 армия своим героическим сопротивлением не сковывала бы так долго крупные силы противника, находившиеся под Сталинградом!

Однако вернемся к последним боям 6 армии. 24 января фронт армии распался на три небольших котла на северной окраине, в центре и на южной окраине Сталинграда.

31 января командующий армией, произведенный к тому времени в фельдмаршалы, был взят в плен Советской Армией.