Правда, они мешали нам меньше, чем бесчисленные мухи, особенно любившие красный цвет. Результатом этого было то, что на картах, висевших на стене продолжительное время, войск противника, отмеченных красным, постепенно становилось все меньше. К сожалению, в действительности было наоборот.
Другую маленькую историю, иллюстрирующую взаимоотношения внутри нашего штаба, рассказывает один из офицеров штаба: «Мы, младшие офицеры штаба, находились под строгим присмотром начальника оперативного отдела полковника Буссе. Он называл нас обычно просто „ребята из оперативного отдела“. Но, конечно, даже самый строгий присмотр не мог повлиять на наш молодой темперамент. Так, однажды мы устроили для узкого круга вечеринку с водкой. Она состоялась в комнате оперативного отдела, где мы обычно спали все пятеро, кто на полевых койках, кто на столах, тесно прижавшись друг к другу. После полуночи, когда были переданы последние сводки, наш праздник достиг своего апогея. В коридоре школы, где находились служебные помещения и комнаты командующего и начальника штаба, мы устроили торжественное шествие в ночных рубашках. Начали маршировать поодиночке, и при этом обнаружились существенные разногласия между пехотинцами и кавалеристами. Команды и возражения гулко раздавались в пустом коридоре. Вдруг все застыли, как соляные столбы. Медленно открылась одна из дверей, и в ней показался генерал фон Манштейн. Он обвел нас своим холодным взором и сказал вежливо вполголоса: „Господа, нельзя ли потише? Вы, чего доброго, разбудите начальника штаба и Буссе!“ И дверь закрылась».
Обострившаяся обстановка перед фронтом армии заставила нас организовать 29 сентября передовой КП в непосредственной близости от угрожаемого участка фронта. Такая мера всегда целесообразна в критической обстановке, так как она препятствует переходу подчиненных штабов в более удаленные от фронта места, что всегда производит на войска неблагоприятное впечатление. В данном случае эта мера была в особенности необходима, так как некоторые румынские штабы имели явную склонность возможно скорее перебраться в тыл.
В тот же день немецкий горный корпус и лейб-штандарт начали наступление с юга во фланг противнику, прорвавшемуся на участке
Хотя обстановка на Восточном фронте армии, как показано выше, была очень напряженной, для нас в ней все же скрывалось одно большое преимущество. Противник вновь и вновь наносил фронтальные удары своими двумя армиями, чтобы сорвать наши намерения в отношении Крыма. И, видимо, у него уже не было резервов, чтобы прикрыть себя со стороны запорожского и днепропетровского плацдармов на Днепре, откуда его северному флангу угрожала
С окончанием «сражения у Азовского моря» на южном фланге Восточного фронта произошла перегруппировка сил. Видимо, Главное командование германской армии поняло, что одна армия не может одновременно проводить две операции – одну в направлении на Ростов и другую в Крыму.
Наступление на Ростов было возложено теперь на 1 танковую группу, в подчинение которой передавались
Хотя задача нашей армии и ограничивалась теперь одной целью, Главное командование требовало от нас, чтобы один корпус возможно скорее был переброшен через Керченский пролив на Кубань.
В этом требовании Гитлера содержалась явная недооценка противника, ввиду чего командование армии и донесло, что условием для проведения подобной операции является решительная победа над противником в Крыму. Противник будет удерживать Крым до последнего и скорее откажется от Одессы, чем от Севастополя.
И действительно, пока Советы, имея господство на море, стояли еще одной ногой в Крыму, о переброске части армии через Керчь на Кубань не могло быть и речи, тем более что армия имела теперь всего два корпуса. Во всяком случае, командование армии воспользовалось этим, чтобы потребовать передачи ему еще одного корпуса в составе трех дивизий. По-видимому, в соответствии с ранее упомянутым пожеланием Гитлера нашей армии через некоторое время был передан
Ближайшей нашей задачей было возобновление боев на подступах к Крыму, за Ишуньские перешейки. Могут сказать, что это самое обыкновенное наступление. Но эти десятидневные бои выделяются из ряда обычных наступлений как ярчайший пример наступательного духа и беззаветной самоотверженности немецкого солдата.
В этом бою мы не располагали почти ни одной из предпосылок, которые обычно считаются необходимыми для наступления на укрепленную оборону.
Численное превосходство было на стороне оборонявшихся русских, а не на стороне наступавших немцев. Шести дивизиям
Немецкая артиллерия имела превосходство перед артиллерией противника и эффективно поддерживала пехоту. Но со стороны противника на северо-западном побережье Крыма и на южном берегу Сиваша действовали бронированные батареи береговой артиллерии, неуязвимые пока что для немецкой артиллерии. В то время как Советы для контратак располагали многочисленными танками,
Командование не имело к тому же никаких возможностей облегчить войскам тяжелую задачу наступления какими-либо тактическими мероприятиями. О внезапном нападении на противника в этой обстановке не могло быть и речи. Противник ожидал наступления на хорошо оборудованных оборонительных позициях. Как и под Перекопом, всякая возможность охвата или хотя бы ведения фланкирующего огня была исключена, так как фронт упирался с одной стороны в Сиваш, а с другой – в море. Наступление должно было вестись только фронтально, как бы по трем узким каналам, на которые
