пойти на уступки. С другой стороны, Польше должно было теперь стать ясно, что британские гарантии практически потеряли силу. Более того, она должна была считаться с тем, что в случае войны с Германией в ее тылу выступят Советы, чтобы добиться осуществления своих старых требований в отношении восточной Польши. Как же в такой обстановке Варшава могла не пойти на уступки?
Другое соображение было связано с фактом проведения совещания, в котором мы только что приняли участие. Какова была его цель? До сих пор в военном отношении намерение напасть на Польшу тщательно скрывалось. Сосредоточение дивизий в пограничной полосе мотивировалось строительством «Восточного вала». Для маскировки подлинной цели переброски войск в Восточную Пруссию подготавливалось грандиозное празднование годовщины сражения под Танненбергом. Подготовка к крупным маневрам механизированных соединений продолжалась до последнего момента. Развертывание проводилось без официального объявления мобилизации. Было очевидно, что все эти мероприятия не могут остаться неизвестными полякам, что они, следовательно, носят характер политического нажима, однако они были окружены большой тайной, и применялись все средства маскировки. Теперь же, в кульминационной точке кризиса, Гитлер вызвал всех высших офицеров вооруженных сил в Оберзальцберг – факт, который ни при каких обстоятельствах не мог оставаться в тайне. Нам он казался вершиной сознательно проводящейся политики блефа. Итак, Гитлер, несмотря на воинственный дух своей речи, все же стремился к компромиссу? Не должно ли было именно это совещание преследовать цель последнего нажима на Польшу?
Во всяком случае, с такими мыслями генерал-полковник фон Рундштедт и я выехали из Берхтесгадена. В .то время как генерал-полковник направился прямо в наш штаб в Нейссе (Ниса), я на один день остановился в Лигнице (Легница), где жила моя семья, – еще один признак того, насколько мало я внутренне верил в то, что скоро начнется война.
24 августа 1939 г. в 12 часов дня генерал-полковник фон Рундштедт принял командование группой армий. 25 августа в 15.25 из ОКХ прибыл шифрованный приказ: «Операция „Вейс“, первый день „Ч“ – 26.08, 4.30».
Решение о начале войны, в которую мы до той поры не хотели верить, было, следовательно, принято.
Я сидел с генерал-полковником фон Рундштедтом в нашем штабе в монастыре Гейлигес Кройц в Нейссе (Ниса) за ужином, когда в 20.30 из ОКХ был передан по телефону следующий приказ:
«Открывать военные действия запрещено. Немедленно остановить войска. Мобилизация продолжается. Развертывание по плану „Вейс“ и «Вест'[17] продолжать, как намечено».
Каждый солдат может понять, что означает это изменение приказа о наступлении в последний момент. Три армии, находившиеся на марше к границе в районе, простирающемся от Нижней Силезии до восточной Словакии, необходимо было остановить в течение нескольких часов; при этом надо учесть, что все штабы, по крайней мере, до штабов дивизий включительно, также находились на марше и что по соображениям маскировки радиосвязь еще не была разрешена. Несмотря на все трудности, все же удалось всюду своевременно передать приказ. Прекрасное достижение органов управления и связи! Один моторизованный полк в восточной Словакии удалось, правда, задержать только благодаря тому, что посланный на самолете «Физелер-Шторх» офицер ночью совершил посадку у самой головы колонны полка.
О причинах, которые побудили Гитлера, по-видимому, в последний момент изменить свое решение начать войну, мы ничего не узнали. Говорили только, что еще ведутся переговоры.
Можно легко понять, что мы, солдаты, были неприятно поражены подобными методами главного командования. Ведь решение о начале войны, в конце концов, является самым ответственным решением главы государства.
Как можно было принять такое решение, чтобы затем через несколько часов снова отменить его? Следовало, прежде всего, учесть, что подобная отмена с военной точки зрения должна была привести к тяжелым последствиям. Как я уже говорил при описании совещания в Оберзальцберге, все было рассчитано на внезапное нападение на противника. Не было официально объявленной мобилизации. Первым днем мобилизации было 26 августа, то есть день только что приостановленного наступления. Вследствие этого наступление должно было осуществляться не только силами всех танковых и моторизованных соединений, но ограниченным количеством пехотных дивизий, которые частично уже находились в пограничном районе, частично были в спешном порядке приведены в мобилизационную готовность. Теперь о внезапном нападении на противника не могло быть и речи. Ибо если выдвижение в районы сосредоточения в пограничной полосе и проводилось ночью, о нем все же не могло не быть известно противнику, прежде всего потому, что моторизованные части должны были уже днем выступить из районов сосредоточения западнее Одера, чтобы форсировать его. В результате этого теперь – если дело вообще дойдет до войны – должен был вступить в силу второй вариант: наступление всеми силами, приведенными в мобилизационную готовность. Момент внезапности, во всяком случае, был потерян.
Так как нельзя было предположить, что Гитлер принял свое первое решение о начале военных действий непродуманно и легкомысленно, для нас оставался только один вывод, что все это по-прежнему было дипломатической тактикой постоянного усиления нажима на противника. Когда поэтому 31 августа в 17 часов снова прибыл приказ: «Ч'– 01.09, 04.45», генерал-полковник Рундштедт и я были весьма скептически настроены. К тому же не поступило никаких сообщений относительно прекращения переговоров: В соединениях группы армий на всякий случай с учетом опыта 25 августа все было подготовлено для того, чтобы обеспечить прекращение продвижения войск даже в самый последний момент, если события повторятся. Генерал-полковник фон Рундштедт и я до полуночи не ложились спать, ожидая все еще казавшегося нам вполне возможным приказа остановить продвижение.
Только когда миновала полночь и исчезла всякая возможность задержать продвижение, уже не могло быть никакого сомнения, что теперь дело будет решать оружие.
Глава 2. Оперативная обстановка
Оперативная обстановка в польской кампании решающим образом определялась следующими факторами:
во-первых, превосходством германских вооруженных сил в том случае, если командование германской армии пойдет на большой риск на западе, бросив большую часть своих сил против Польши;
во-вторых, географическим положением, которое позволяло немцам взять польскую армию в клещи – ударом из Восточной Пруссии, Померании, Силезии и Словакии;
в-третьих, скрытой угрозой Польше с тыла со стороны Советского Союза.
Немецкое командование полностью пошло на упоминавшийся выше риск на западе.
ОКХ выставило против Польши 42 кадровые дивизии, в том числе вновь сформированную танковую дивизию (
На западе же осталось лишь 11 кадровых пехотных дивизий, крепостные части силой до дивизии (будущая
