что в глазах этой по-деревенски крепкой женщины, должно быть, выглядит изнеженной бледной куклой, не способной даже воды принести из колодца. Катя не знала, что Вика, с виду тонкая и хрупкая, давно привыкла все делать сама, не чураясь никакой, даже самой тяжелой работы. В прошлом году она, например, сама отремонтировала свою двухкомнатную квартиру, не прибегая к помощи строителей. Друзья говорили, что получилось неплохо.
Катя собралась уходить, напоследок еще раз оглянувшись на дом, как будто ей не хотелось с ним расставаться.
– Простите, а здесь есть какие-нибудь продуктовые магазины? – окликнула ее Вика, вспомнив, что с самого утра ничего не ела.
– Есть, и даже неплохой, – обернулась Катя от калитки. – Только сейчас все закрыто, они до шести работают.
Вика машинально глянула на запястье. Черт, полседьмого. Какая жалость. Придется до утра сложить зубы на полку. Прихватить с собой хотя бы булку она, растяпа, не догадалась. Только пачку чая и галеты. Голодный блеск, должно быть, отразился у Вики в глазах, потому что Катя вдруг взглянула на нее с жалостью и предложила:
– А хотите я вам смородины нарву? Прямо с куста. Крупная в этом году уродилась, сладкая.
– Да вроде неудобно мне вас беспокоить, – замялась Вика.
– Что ж тут неудобного? Своя ягода, не купленная, – улыбнулась Катя. Зубы у нее были замечательные. – Вы чемодан в дом занесите, а дверь можете так оставить – у нас тут воров нету. Кстати, вот вам и ключи.
На Катиной необъятной юбке оказались карманы и она ловко выудила из правого связку ключей, непривычно больших и тяжелых.
– Этот вот – от входной двери, а этот, побольше – от сарая, – пояснила она, передавая связку Вике.
Неловко держа ключи в руке, Вика подхватила чемодан, заволокла его в темные прохладные сени и с облегчением бросила у стены.
Катя ждала ее возле калитки, прислонившись спиной к шершавому стволу какого-то дерева, кажется – груши, и задумчиво покусывала нижнюю губу. Чувствуя необыкновенную легкость, Вика глубоко вдохнула в себя густой пахучий воздух и поспешила ей навстречу.
Каникулы начались!
Глава 2
Таких крупных ягод Вика и впрямь никогда не видела. Разросшийся приземистый куст был весь усыпан спелыми гроздьями.
– Вишь как обсыпало? – небрежно кивнула на куст Катя, сноровисто обрывая смородину ловкими пальцами и пытаясь в то же время отпихнуть ногой вертлявую собачонку, похожую на расшалившегося лисенка.
Вика тоже кивнула, соглашаясь. Она держала перед собой плетеную корзинку, которая слегка царапала голые руки, но Вике это даже нравилось. Смородина росла прямо возле забора, разделяющего два соседних участка. Забор был непростой, не такой, как ожидала увидеть Вика и было понятно, что поставили его богатые Катины соседи. Вокруг стальных прутьев обвился вьюнок. Его розовые цветы, уже полузакрытые, ярко сияли в закатном солнце на фоне темного металла. Соседний сад был как на ладони и сквозь деревья Вика различала очертания большого дома. Сам участок был просто огромен, Вика так и не смогла разглядеть, где же он заканчивается. По всей территории росли деревья, но были ли среди них плодовые, Вика так и не поняла. Зато она хорошо разглядела пруд, он был прямо напротив. Водоем казался искусственным, так как несмотря на весьма внушительные размеры, он все же был меньше даже небольшого озерца – метров двадцать пять-тридцать в диаметре. Пруд Вике совсем не понравился. Так же как и дом, и сад, он был в запущенном состоянии. Но если саду это состояние придавало все же некую дикую прелесть и, так сказать, первозданность, то пруд производил гнетущее впечатление. Вика прищурилась, чтобы разглядеть его получше. Да, похоже, когда-то он выглядел совсем иначе. Может быть, там даже плавали золотые рыбки, а дно было ровным и песчаным. Сейчас… Брр. Сейчас он больше напоминал маленькое болото. Прозрачная когда-то вода стала темной, ее покрыла липкая зеленая ряска, а экзотические декоративные кусты вокруг, остатки которых еще можно было разглядеть, вытеснили менее привлекательные, зато более агрессивные сорняки. Даже со своего места Вика уловила слабый запах тины и застоявшейся воды.
– А кто живет том доме? – с любопытством спросила девушка.
– Актриса одна. Старая, – ответила Катя, как показалось Вике, не слишком охотно. Впрочем, насколько она понимала, деревенские жители и вообще не особенно разговорчивы. Недосуг им лясы точить, работы много. А сельская работа, она все больше в одиночестве делается, с морковкой-капустой или там с огурцами особенно не разговоришься.
– А кто раньше в моем доме жил? – не унималась городская Вика, которой долгое молчание было в новинку.
– Баба Маруся жила, – ответила Катя, не прекращая работы. – Померла года четыре назад. Дом никто покупать не захотел. Боязно после покойника-то. Ты, кстати, печку не вздумай зажигать. Хорошо, что я вспомнила.
– А почему?
– Так баба Маруся от того и померла, что печка разладилась. Угорела она. Зимой дело было. Затопила, да и спать легла, а утром не проснулась. После ее смерти печью заниматься некому было. Так и стоит. Тебе-то печь сейчас без надобности, вон дни какие знойные стоят, я тебя на всякий случай предупредила – мало ли что.
– Спасибо, – поспешно ответила Вика, вскользь подумав о том, что было бы, если бы она затопила печку в ненастный день, не предупреди ее Катя. – Спасибо, – повторила она с чувством. – Вы и за домом приглядели, и про печку тоже, и смородину вот для меня рвете.
– Я ж не за так, – фыркнула Катя, – в смысле – за домом приглядываю. Хозяин разрешил своим участком пользоваться, картошку сажать. Мой-то видишь, какой маленький? Только огурцы с помидорами, да зелень, а больше ничего и не посадишь.
На взгляд Вики, огород у Кати был не такой уж и маленький. Но это с ее, Викиной, точки зрения. Если учесть, что местные жители в основном кормятся со своего огорода, то, пожалуй, да, и вправду маловат.
– Если вам надо, вы заходите, – неловко произнесла Вика.
– Зачем? – искренне удивилась Катя. – За картошкой какой уход? Окучить пару раз – и все дела. Колорадского жука у нас отродясь не водилось, а больше…
– Вот ты где, поганка! – раздалось совсем близко и с той, с чужой стороны из-за кустов вынырнула сухопарая женщина, которую Вика поначалу, пока не разглядела морщинистого лица, приняла за девушку. Собачонка испуганно отскочила на безопасное расстояние, но потом все же заворчала, предупреждая незваную гостью, что если что, она сумеет постоять и за себя и за хозяйку. Та в ее сторону даже не посмотрела. Сверкая густо подведенными глазами, девочка-старушка едва не набросилась на Катю с кулаками:
– Дрянь, воровка, негодяйка! – брызжа слюной, вопила она, потрясая костлявыми руками над головой.
Катя слегка нахмурила брови, но больше никак на эту тираду не отреагировала.
– В чем дело, Софья Аркадьевна? – спросила она ровным голосом, не прекращая обрывать ягоды.
– Она еще спрашивает! – возмущенно воскликнула женщина, обращаясь, за неимением никого другого, к Вике. Девушка от такого напора едва не выронила корзинку, уже почти до краев наполненную смородиной, и попятилась. – Ты, ты браслет скоммуниздила! Больше некому!
– Это тот, что с паучками? – Прищурилась Катя.
– Ага! Призналась!
– Не в чем мне признаваться. Не брала я ничего. А браслет Гаевской я у вас на руке видела. Вот и спросила, о нем ли речь.
– Мне его Ирина сама дала. А ты украла! – взвилась Софья Аркадьевна и так высоко взмахнула руками,
