даже на поход к какой-нибудь гадалке. От последнего, весьма неблагоразумного поступка, меня удержало только то, что среди моих знакомых ни одной гадалки попросту не было.
Глава 6
– Агнешка, это был всего лишь сон…
Наталья произнесла эту фразу таким ласковым тоном, что я взглянула на нее с подозрением. Так обычно разговаривают с тяжелобольными или с клиническими идиотами, а я себя пока сумасшедшей не считала. В конце концов, каждый волен видеть такие сны, какие хочет. Мой воинственный настрой, очевидно, отразился на выражении лица, так как Наташка почему-то смутилась и опустила глаза, изображая повышенную заинтересованность в количестве чаинок, плавающих по поверхности ее кружки с чаем.
– Ты считаешь, что я все придумала? – спросила я напрямик.
– Ну что ты! – как-то чересчур быстро ответила Наташка, быстро моргая длинными ресницами. – Просто тебе привиделся кошмар. А что? Обычное дело.
– То есть ты думаешь, что я спятила, – кивнула я.
– Слушай, отвяжись! – рассердилась подруга. – Ничего я не думаю. Просто забудь, и все дела – это же так просто! И вообще, давай пить чай, а то он уже совсем остыл.
Я усмехнулась.
Наташка заявилась минут сорок назад, объявив, что очень за меня беспокоилась. Дескать, мое вчерашнее состояние ей не понравилось, а утром я не отвечала на телефонные звонки. Все эти сорок минут мы потратили на обсуждение моего странного сновидения, совсем позабыв об остывающем на столе чае.
Отхлебнув холодного напитка, я совершенно некстати вспомнила об испачканном рукаве пальто и собралась, чтобы сменить тему разговора, расспросить Наташку о способах сухой чистки драповых тканей, поскольку в хозяйственных вопросах моя подруга могла заткнуть за пояс любого. Правда, я подозревала, что подружка просто посоветует мне отнести пальто на помойку, чтоб не издеваться понапрасну над отслужившей свой век вещью. Она говорила об этом каждый раз, когда с пальто приключалась очередная неприятность. Только я открыла рот, чтобы попросить все-таки совета по поводу чистящих средств, как Наташка, всплеснув руками и едва не опрокинув заварочный чайник, округлив глаза, вдруг воскликнула:
– Слушай, я ж к тебе по делу!
Но она неожиданно умолкла, и в ее глазах появилось сомнение.
– По какому делу? – уточнила я, желая услышать продолжение.
– Ну, знаешь ли… я тут подумала, что… может, не стоит?
– Ничего не понимаю, – нахмурилась я. – Ты чего мычишь? Хотела мне что-то рассказать? Так говори. Думать будешь после.
– А ты хорошо себя чувствуешь? – продолжала сомневаться Наташка.
– Пока еще вполне сносно. Но если ты не прекратишь обращаться со мной, как с выжившей из ума столетней бабушкой, которая пообещала оставить тебе богатое наследство, то я выставлю тебя вон.
– Ладно, ладно! – примирительно замахала руками Наталья. – Раз уж ты злишься, значит, и в самом деле с тобой все в порядке. Ты слышала, что случилось в театре вчера вечером?
– Насколько я помню, вчера в театре был спектакль, – резонно ответила я, не вполне понимая, куда она клонит.
– А вот и нет. Вчера в театре произошло убийство! – выпалила Наташка, глядя на меня со смешанным чувством превосходства и страха. Откуда взялось второе чувство, я поняла несколько позже, когда получила возможность как следует вникнуть в только что услышанную новость.
– Убийство произошло во время спектакля? – спросила я почти машинально.
– Точно. Пока мы приобщались к мировой культуре, совсем рядом человек испускал дух в ужасных мучениях.
– Кого убили? Опять бизнесмена какого-нибудь? Они в последнее время мрут, как мухи, в самых неподходящих местах.
– Нет, – погрустнела лицом Наталья. – Их-то мне совсем не жалко. Убили молоденькую девочку. Балерину из кордебалета. С утра об этом сообщали по всем местным каналам. Я тебе потому и звонить начала в такую рань, чтобы рассказать. Жуть, правда? Бррр… – Наташка зябко передернула плечами и насупилась.
– Где ее убили? – спросила я, пытаясь ухватить мысль, которая мельтешила у меня в голове, одновременно пугая и притягивая. Мысль оказалась верткой и в руки пока не давалась.
– Точно не скажу, но где-то внутри театра, то ли в душевой, то ли в туалете. Когда по телику шел сюжет, я обратила внимание, что стены в комнате, где обнаружили труп, выложены белым кафелем.
– Подозреваемые есть? Свидетели?
– Нет, кажется. Помещение хотя и служебное, но народу там бродит – тьма.
– И никто ничего не видел, – перебив подругу, подсказал я.
Наташка фыркнула.
– Может, кто чего и видел, – протянула она, – да только ты же не думаешь, что менты станут докладывать журналистам о своих подозрениях? В старые времена мы бы об этом убийстве вообще не узнали, по крайней мере так вот запросто, по телевизору, в качестве дополнения к утреннему кофе. Журналюги теперь так и рыщут повсюду, копаются во всяком дерьме в поисках жареного.
– Есть такое дело. Какой канал ни включи – сплошная чернуха, – подтвердила я отрешенно, продолжая думать о своем. Шустрая мысль успешно спряталась.
– Зря я тебе сказала… – посетовала Наташка, заметив мою рассеянность.
– Брось! – отмахнулась я. – Мне просто немного не по себе. Мы ведь были там, когда… когда ее убивали. И вообще, тебе не кажется, что слишком много убийств от нас поблизости?
– Всего два, – логично возразила Наташка.
– Всего? За всю мою жизнь не случалось ни одного, а тут за какие-то две недели – второй случай. Как будто нас сглазили.
– Да просто совпадение.
– Возможно, но мне все равно тошно. Верно говорят: как встретишь Рождество, так и год проведешь.
– Это про Новый год говорят. Вечно ты все путаешь, – сердито поправила меня Наталья.
– Да? Впрочем, неважно. Не нашего ума дело, верно? – решила я проявить благоразумие и тут же спросила: – Слушай, ты не могла бы мне помочь отчистить пятно?
Наташка скорчила многозначительную рожицу, но от комментариев воздержалась, сползла с табуретки и поплелась следом за мной в прихожую.
– Господи, как ты тут живешь? – вздохнула она, пытаясь пристроиться рядом со мной возле вешалки и не снести при этом крошечный трельяж, стоящий в противоположном углу. Наташка была худой и занимала не слишком много места, просто углы у меня расположены слишком близко друг к другу.
С видом знатока подруга склонилась над испорченным рукавом и поскребла пятно пальцем.
– Кажется, это кровь, – услышала я ее удивленный голос.
Тупо глядя на подругу, я никак не могла взять в толк ее слова. Что-то опять тут было не так. Может быть, смысл слов не соответствовал тону, которым они были сказаны? Наташка, до которой не сразу дошло истинное положение вещей, сообщила про кровь довольно спокойно, хотя и не скрывая удивления, но постепенно ее лицо начало вытягиваться, как будто кто-то потянул снизу за резиночку. Следующий вопрос Наташки заставил меня неприязненно поморщиться.
– Ты правда видела вчера Романа возле театра? – извиняющимся тоном спросила она.
Я кивнула, а подруга продолжила задумчивым голосом:
– Значит, он там был. И произошло убийство. И у тебя кровь на рукаве пальто. Кажется, он схватил тебя за локоть?
Я снова кивнула, уже понимая, куда она клонит.
– Слушай, я тоже схожу с ума, или то, что мне сейчас пришло в голову, правда? – поинтересовалась Наталья напряженно. Судя по выражению ее испуганных глаз, сойти с ума в данном случае было для нее предпочтительнее. Пришлось развеять ее иллюзии. – И чего он к нам привязался, этот маньяк? – недоуменно вскинула она брови.
