писательниц, у которых чем героиня тупее, тем веселей идет расследование. Он-то знал, чем кончаются подобные игры в реальности для таких вот наивных идиоток.
Павел рассердился на себя за ненужные мысли. Все было не ко времени: и убийство, и беспокойство за эту полоумную, и все, все, все… Он не станет ни во что вмешиваться, у него свои планы и куча дел. Так будет правильно. Почему же, приняв правильное решение, он разозлился еще сильнее?
Чертыхнувшись, он потянулся, чтобы открыть дверцу машины и отправиться на спасение идиотки, но в эту секунду из дверей магазина выпорхнула та, кого он ждал, и он с сожалением разжал пальцы.
Глава 20
– Смотри, куда прешь! – гневно крикнула вслед Насте Оксана. Добавить еще что-то нелицеприятное ей помешала Глафира, которую Оксана заметила только сейчас. Глашу почему-то вообще замечали не сразу.
– Привет. Воздухом дышишь? – спросила Оксана равнодушно.
– Дышу, – с готовностью ответила Глаша. – Все равно работы нет. Магазин закрыли, а домой не пускают.
Глаша все еще была под впечатлением от Настиных слов. Права она, ничего у нее не получится.
Оксана, стройная платиновая блондиночка, затянутая в тугой розовый брючный костюмчик, блестящий, как фантик от чупа-чупса, притопнула обутой в модный сапожок ножкой и взглянула на Глафиру с интересом:
– О чем это вы с Настькой базарили? Я через окно видела.
– Да все о том же.
– Об убийстве, что ли?
– Ну да. О чем еще разговаривать. Тема дня.
– И что интересного она тебе рассказала?
– Ничего. Ее же не было на вечеринке, она не в курсе.
– Ах да, я и забыла. Кстати, чем это ты ее так задолбала? Морда у нее была…
Бесцеремонность Оксаны рассердила Глашу.
– Никого я не задалбывала, – ответила она неприязненно. – Я спросила у Насти, не знает ли она, откуда у Мули деньги. Те самые, которые украли. Меня следователь о них спрашивал.
– И она, само собой, ушла в полную несознанку, – проявила Оксана догадливость. – А сколько денег?
– Три тысячи долларов. Многовато для дневной выручки.
– Ха! Выручка! Да у Мули и три тысячи рублей в день – праздник.
– Странно. Она говорила, что у нее просто столпотворение.
– Понтовалась, – уверенно заявила Оксана. – В том числе и перед тобой.
– Я-то тут каким боком?
– Таким. Она у тебя бизнес сперла? Сперла. Думала – озолотится теперь. А не прокатило. Муля торговать не умела. Она пыталась нахрапом брать. Кидалась на теток, впихивала им всякую лажу. Надо – не надо, идет – не идет. Ей все было по фигу. А теткам – нет. Народ сейчас избалованный. Они от Мулиного сервиса как черт от ладана шарахаются. Муля злилась ужасно и все боялась, что ты просечешь. Она и Нельку твою послала из-за того, что та продавала мало.
– А мне казалось, что они подружились.
– Наивная ты, Глашка. На фига Муле твоя Нелька квелая? Она ее сущность с первого взгляда просекла. А подобрала, чтобы тебе досадить. Увидела, что толку от нее в торговле – чуть, сразу – до свидания. Нелька у тебя балованная, к такому обращению не привыкла. Начала слезу давить. А Муле хоть бы хны. Она ей даже не заплатила. Сказала, что та на зарплату не наработала. В итоге имеем что? Труп.
– Намекаешь, что это Неля пыталась Мулю отравить?
– Да я не намекаю, я открытым текстом говорю. Хотя у Мули и без твоей Нельки врагов было, как на трубочисте грязи.
– Да уж, на мелкие пакости она была горазда.
– На мелкие? А вот ни хрена. Ты про деньги спрашивала?
– Спрашивала.
– Кажется, я знаю, откуда они у Мули.
– И откуда же?
Оксана оценивающе взглянула на Глашу, прищурив густо накрашенный глаз.
– Ладно, скажу, так и быть. Было у Мули хобби. А совести не было. И она на этом неплохо зарабатывала.
– Что за хобби?
– Подсматривать, подслушивать, сплетни собирать по углам. Короче, накапливать информацию. А потом ее продавать всем желающим.
– Муля зарабатывала шантажом?
– Ага.
– А кого она шантажировала? Можешь сказать конкретно? – с надеждой спросила Глаша, перед которой ясно нарисовался весьма подходящий мотив убийства.
– Могу, но не стану, – решительно покачала головой Оксана. – Я себе не враг.
Глаша приуныла. Оксана понаблюдала за ней некоторое время и сжалилась.
– С Альбинкой потолкуй, – буркнула она. – Из наших тебе никто ничего не скажет, а она уже давно уволилась. Кстати, не без Мулиного участия.
– А где я ее найду? – встрепенулась Глаша.
– У Вальки спроси. Они вроде общались.
– Спасибо!
– Не за что. – Оксана дернула плечиками и ухмыльнулась. – Ты, конечно, чокнутая, что во все это ввязалась, но я желаю тебе удачи.
– В чем?
– В поисках убийцы, бестолочь. Ясно же, что Мулю пристукнул кто-то из своих. Вот и найди его, а то как-то неуютно.
Оксана давно упорхнула, а Глаша еще долго стояла, бессмысленно таращась на закрытую дверь магазина.
Если недалекая Оксана легко догадалась о Глашиной заинтересованности в этом деле, то что говорить об остальных? Неужели это так очевидно? Если да, то Глаша сама находится в опасности. Убийца-то и вправду из своих. Никто из посторонних в тот день не мог оказаться в магазине в разгар вечеринки. Глаша почувствовала озноб. Свой, значит, все время рядом. Значит, все видит и слышит. А чего не слышит, может спросить, точно так же, как она сама только что спрашивала. У них в магазине вообще все про всех известно. Просто мистика какая-то.
«Так что же делать? – подумала она испуганно и сама себе ответила: – Искать». Не от скуки, не ради интереса, а для того, чтобы быть готовой. Ей не хотелось думать о том, к чему нужно готовиться: к чашке чая с мышьяком или внезапному удару ножом в спину. Какая, к черту, разница, если конец все равно один? Вокруг нее и так сгущались тучи. Спасет ли ее то, что она «найдет»? Если успеет «найти», конечно. Но искать и успеть нужно в любом случае. Она будет очень стараться. У нее просто нет другого выхода.
Глафира резала помидор. Крупный, сочный, спелый. Ее всегда удивляло, что нарезанный помидор выглядит объемнее, чем целый. Этого, например, хватило на целую миску. Пожалуй, она все не съест.
Тайсон валялся на полу кухни, но к овощам интереса не проявлял, делал вид, что спит. Уши его подрагивали, что означало: Тайсон только притворяется спящим.
С тех пор как не стало в ее жизни Славика, она могла себе позволить все, что заблагорассудится. Раньше – нет. Она никогда не готовила только для себя, всегда на двоих. И всегда то, что любит Славик. Ей не повезло: у Славика были совсем другие вкусы. Конечно, можно было как-то приспособиться, например варить по два обеда или ужина, но на такой подвиг ее никогда не хватало. Ей было проще приноровиться к его вкусам и полюбить то, что никогда не нравилось. Вот это она умела. В этом она была виртуоз. Было немного обидно, когда оказалось, что ее старания пропали впустую. Славик безжалостно бросил послушную
