тут болтают всякие ужасы.
Я отметила про себя упоминание об ужасах, но перебивать Ритку не стала, решив разузнать все позднее. Она продолжала:
– И, можешь себе представить, аккурат накануне нашего прибытия сюда, когда шеф провел все предварительные переговоры и оставалось только подписать купчую и выложить денежки, нашелся кто-то очень шустрый и… – она выдержала драматичную паузу, – перекупил домишко! Нет, я всегда говорила, есть справедливость на этом свете!
– Но Чухутин наверняка устроит скандал! – пораженно воскликнула я.
– А он его уже устроил. Я вся краснела и бледнела, когда переводила то, что он кричал владельцу агентства. У нас в институте не преподавали ненормативную лексику! Пришлось говорить от себя, хорошо, что шеф ни в зуб ногой во французском.
– А как восприняло этот случай само агентство?
– Да никак! Сама удивляюсь. Им придется заплатить огромную неустойку, но, видать, тот, кто слямзил замок, в средствах не стеснен. Они, и глазом не моргнув, сразу согласились возместить убытки. А шеф заломил таку-у-ю сумму!
– Ну дела, – покачала я головой. – Что же нам теперь делать?
– Отдыхать, чего же еще?! У нас же есть пятьсот баксов. Кроме этого, Чухутин дал мне деньги на обратный билет и еще две сотни за сегодняшние переговоры. Комната оплачена им же на две недели вперед, и мы вполне можем пожить здесь в свое удовольствие.
События сменяли друг друга так быстро, что я не успевала как следует сориентироваться, но пожить немного в этой сказочно красивой деревушке мне очень хотелось. В конце концов, нам роскошь ни к чему, а с голоду мы умереть не должны. Решено. Остаемся.
Я сообщила Ритке, что согласна с ее предложением, и мы решили отпраздновать неожиданно свалившуюся на голову свободу во вчерашнем ресторанчике. Тем более что обе еще не завтракали.
Во дворе Габриэла развешивала для просушки белье. Увидев нас, она приветливо махнула рукой.
– А как называется замок, который проворонил Чухутин? – спросила я, подходя к калитке.
– Вилла Тонье.
– Вилла Тонье? Странное название. Мне казалось…
– Мадемуазель! Подождите! Мадемуазель!
Услышав взволнованный голос мадам Габриэлы, мы с Риткой как по команде обернулись. Хозяйка спешила к нам с максимально возможной для ее комплекции скоростью. Ее лицо выглядело таким взволнованным, что мы испуганно переглянулись, решив, что случилось какое-то несчастье. Приблизившись, Габриэла затараторила так быстро, что я не смогла разобрать ни слова.
– Что она говорит? – спросила я Риту.
– Она просит нас ни в коем случае не ходить на виллу Тонье. Говорит, что услышала название виллы и поспешила предупредить.
Странно, но вчерашнее скептическое отношение хозяйки к местным преданиям как-то не вязалось с ее сегодняшним волнением.
– Мы вовсе не собирались туда ходить, – заверила я. – Но что страшного в этой вилле?
– Не спрашивайте, мадемуазель Тони, – замотала головой Габриэла. – Может быть, все это только байки, но послушайтесь моего совета, держитесь от старого замка подальше!
Мы еще раз пообещали, что так и сделаем, но она, кажется, не очень нам поверила.
– Слишком много тайн для такой маленькой деревни, – хмыкнула Ритка, когда мы вышли за ворота.
Я была с ней полностью согласна и рассказала о странном доме, расположенном по соседству.
Позавтракав свежими круассанами, мы, не сговариваясь, решили наведаться в местную церковь, так как это была пока единственная известная нам достопримечательность, если не считать виллы Тонье. Но туда мы поклялись не ходить.
Глава 5
Внешне церквушка выглядела весьма обычно. Очень старое здание, сложенное из камня, с узкими окнами из цветного витража, тонуло в пышной зелени высоких деревьев, ровесников самой церкви. Позади располагалось небольшое местное кладбище.
Мы подошли к центральному входу. Тяжелые резные деревянные двери были гостеприимно распахнуты. Внутри было прохладно, несмотря на большое скопление народа. Как и во всех католических храмах, прихожане размещались на деревянных скамьях, расположенных по обе стороны широкого прохода. Мы сели почти возле самого входа. Я наконец-то взглянула на алтарь и обомлела. Я вдруг ощутила внезапный приступ суеверного страха, отказываясь верить собственным глазам.
Алтарь был поистине великолепен: изысканная лепнина на потолке, мраморные скульптуры, несомненно выполненные очень талантливым мастером, золотые украшения, сияющие в солнечных лучах, проникающих сюда через цветное стекло, и потрясающая живопись. Именно сюжеты этих картин повергли меня в такой шок. Вместо привычных религиозных сцен из Библии я увидела напротив, в самой глубине, искусно выполненное изображение… дьявола. Честно говоря, поначалу я решила, что мне померещилось. Я поморгала и посмотрела по сторонам. Служба шла своим чередом. Глаза всех присутствующих были обращены к алтарю. Голос священника, читающего проповедь, гулко отдавался под высокими сводами.
Неужели они ничего не видят? Я с опаской покосилась на картину. Никуда он не делся, этот дьявол, смотрит словно прямо на меня, на тонких губах насмешливая улыбка. Я, пораженная, не могла отвести взгляд от чересчур реалистичного изображения. В конце концов я убедилась, что это всего лишь картина, совершенно неуместная в таком месте, на мой взгляд, и все-таки – существующая.
Когда я немного пришла в себя, то сделала еще одно открытие: позади фигуры сатаны ясно просматривались более привычные воздушные фигуры ангелов с белоснежными крыльями. Но дальше опять начиналась какая-то чертовщина. На левой и правой сторонах триптиха были изображены какие-то черно- оранжевые ящерицы. Причем в таком количестве, что у меня зарябило в глазах. До меня не сразу дошло, что это саламандры, духи огня. Час от часу не легче: сначала Люцифер, теперь вот саламандры. Да что здесь происходит?! Это же не что иное, как символы каббалистики! Огонь, Воздух… О, вон и Вода, в тех двух больших серебряных чашах, что по обе стороны от дьявола. Сам Люцифер – это, конечно, Земля.
Итак, что мы имеем? Действительно уникальную церковь, мадам Габриэла была права на все сто. Должно быть какое-то объяснение тому, что в алтаре разместились эти странные изображения. Кто, когда и зачем это сделал? И главное – почему местные жители согласились с таким положением вещей? Они воспринимают это как должное и при этом ни капельки не похожи на сатанистов или сектантов. Во всем остальном служба вполне традиционная.
Я обернулась к Ритке, желая узнать, какое впечатление произвел на нее необычный иконостас, но ей было не до меня. Сомневаюсь, что она вообще что-нибудь видела, так как сидела, уставившись в одну точку возле окна. Проследив за ее взглядом, я обнаружила вчерашнего блондина из кафе вместе с его заносчивым приятелем. К радости моей подруги, сегодня они были без «конвоя» – прекрасная блондинка отсутствовала.
Я вздохнула. Теперь Ритку не волнуют никакие чудеса и говорить ей о чем-либо совершенно бесполезно. Я осторожно принялась рассматривать присутствующих. Это оказалось гораздо более увлекательным, чем можно было подумать.
Габриэла говорила правду: туристов действительно было много. И теперь это не казалось мне таким удивительным. Выделить их в толпе местных жителей было нетрудно. Дело даже не в ярких, легкомысленных нарядах и неизменной фото– и видеоаппаратуре – постоянных спутниках любого уважающего себя путешественника, а в выражении праздного любопытства на лицах.
Местные, одетые скромно и сдержанно, выглядели торжественно и строго. Должна признаться, даже в наших возродившихся в последнее время храмах не часто увидишь такую искреннюю веру. Вот только во что они верят? В бога или…
Я не считаю себя глубоко верующим человеком, и все же было что-то кощунственное в том, что происходило в этой церкви. Мне захотелось побыстрее выйти отсюда на свежий воздух.
Шепнув Ритке, что подожду ее на улице, я пробралась к выходу и только здесь почувствовала себя лучше.
Скоро обнаружилось, что я не единственная, кто покинул службу раньше времени. Возле церковной
