заплетающимся языком. Анна в ответ засмеялась каким-то необычным, приглушенным смехом и сразу же, отведя глаза, хмыкнула:
– Ну вот, и в глаза любимой подруге посмотреть уже не могу просто так!
– Прости, но ты же знаешь, как твой взгляд действует на людей, – извинилась Нурия, испытывая неловкость.
– Ладно, ладно, не буду я на тебя смотреть. Рассказывай!
– Но без легенд не получится, – предупредила Нурия.
– Тогда валяй с легендами.
– Ладно, слушай. В этих местах болтают не только и не столько о Салемских ведьмах, эта история – просто приманка для туристов. Я же говорила, что даже музей у нас имеется. Есть история, о которой посторонним не рассказывают, хотя она связана с преданием о ведьмах, так как произошла в то же самое время. Речь идет о безголовом индейце.
– Это и в самом деле что-то новенькое, – заинтересованно кивнула головой Анна.
– Эту историю рассказывали еще самые первые колонисты. Не знаю, каким образом этот индеец потерял свою голову и каким образом его тело и голова оказались в разных местах, но только с тех пор у него появилась неприятная привычка – он стал эту голову искать.
– Ну, желание вполне резонное, без головы и на том свете несладко, – попыталась пошутить Анна.
– Ага. Но только искал он ее весьма своеобразно. Ловил по ночам одиноких путников, отрезал им головы и примерял, подойдет ли. А поскольку все они ему почему-то не нравились, то этот придира выбрасывал запчасть за ненадобностью и начинал все по новой.
– А что происходило с теми головами потом? – спросила Анна.
– Они становились блуждающими головами и раскатывались по всей Америке. Говорят, что эти головы творили еще больше зла, чем тот индеец. Их не боялись только ведьмы. Они даже специально охотились за блуждающими головами и готовили из них зелье, от которого человек сходил с ума в страшных мучениях.
– Очень интересно, нечто в этом роде я и предполагала.
– Ты уже слышала эту историю? – удивилась Нурия.
– Да нет, но рецепт этого снадобья мне попадался… Ой, извини.
Нурия округлила глаза:
– Ты хочешь сказать, что
– Да ничего я не хочу сказать! Я же не говорю, что оно действует. А если посмотреть некоторые учебники по части колдовства, так там чего только нет: и сушеные летучие мыши, и жабьи глаза, и желудок вороны… Тьфу, да не смотри ты на меня так! Рассказывай дальше!
Нурия сглотнула, покачала головой, но продолжила:
– Блуждающие головы чаще всего появлялись в окрестностях Салема. Кроме того, именно на местном кладбище вырастала плач-трава…
– А, знаю, это та, которая по ночам тихонько плачет, как маленький ребенок, да?
– Она самая. Из нее тоже готовили какое-то варево.
– Ну да, кажется, оно предназначалось для того, чтобы человек покончил с собой, а потом превратился в плачущее привидение.
– Слушай, а чего я тебе все это рассказываю? Ты и так все знаешь. Ты, случаем, не из этих краев родом? – ворчливо спросила Нурия.
– Не-е, сами мы не местные. Просто книжки умные читаем. Ну, может быть, и не слишком умные, зато полезные, – рассмеялась Аня.
Нурия тоже не удержалась от улыбки:
– Ладно, образованная ты моя, слушай дальше. Неподалеку отсюда есть Вороний холм, или его еще называют холмом Безголового индейца. Под ним когда-то похоронили казненных ведьм. Местные всегда обходили его стороной, а теперь и вовсе боятся сунуться туда. Даже днем.
– Ты намекаешь на то, что в последнее время случилось нечто, усилившее их страх? Тогда с этого места поподробнее. Уж не о той ли безголовой женщине в часовне идет речь? – продемонстрировала Анна свою догадливость.
– Ты почти угадала, – кивнула Нурия. – Но дело в том, что та женщина – не первый случай.
– Та-а-ак, – протянула Анна, – кажется, я начинаю понимать.
– Жители и раньше-то были помешаны на суевериях. В них уживается яростное пуританство и вера во всякую чертовщину, которая мерещится им в самых невинных вещах. А теперь, после двух загадочных случаев с отрезанными головами они и вовсе помешались от страха. Когда я увидела, что кто-то похозяйничал в нашем доме, то подумала, что меня хотят напугать.
– Зачем?
– Чтобы выжить! Мы здесь чужие, а чужие вызывают у них подозрения. Кроме того, Лелька обнаружила то тело и оказалась невольно причастной к этому ужасу.
– Не хочешь же ты сказать, что они считают вас ведьмами? – рассердилась Анна от одного только предположения.
– А кто их разберет? – уныло пожала плечами Нурия.
– Бред какой-то! А что там за первый случай? Надеюсь, к нему-то Лелька не причастна?
– Нет, конечно. Это произошло около месяца назад, незадолго до того, как мы арендовали этот дом.
– Тоже убийство?
– Нет, человек умер естественной смертью.
– М-да? Что-то я не слышала, чтобы отделение головы от тела происходило естественным путем, – усомнилась Анна.
– Голову отрезали потом.
– Кто?
– Не знаю. И никто не знает.
– Ладно, давай по порядку, а то у меня что-то в голове все это не укладывается.
– И не уложится. Даже если по-порядку.
– Это ты меня так успокаиваешь, что ли?
– Нет. Предупреждаю, чтоб не очень надеялась.
– О'кей! С надеждами, считай, разобрались. Теперь давай по делу.
– Первым был Шон Хаскинс. Слышала о таком?
– Нет.
– Ладно, я тоже раньше не слышала. Просто это очень известный ученый, профессор, коллекционер с мировым именем.
– Что он коллекционирует?
– Не знаю, не интересовалась. Кажется, какие-то древности. Он живет, то есть жил в Бостоне, преподавал в институте современного искусства, хотя ему, по-моему, далеко за семьдесят. Короче, знаменитость.
– И чего его в вашу глушь занесло? – не утерпела Анна.
– А черт его разберет! Мне показалось, что местные и сами ошалели от такого счастья, а он взял да и помер на приеме в свою честь.
– Отчего умер-то?
– Наверное, от старости. Другого даже и не предполагали. Во-первых, возраст. А, во-вторых, народу на этот прием набилось – чертова уйма, так что не придерешься. Каждый второй житель городка – свидетель. Говорят, что профессор скончался прямо за столом, упал, короче, лицом в салат – и все.
– То есть он умер в самом начале приема?
– Почему ты так решила?
– Ну, если речь идет о холодных закусках…
– Господи, Анька, да я просто так про салат сказала! Не знаю я, что у него в тот момент в тарелке лежало. Вот вредина.
