– Понимаешь, – осторожно начала она, – операция по пересадке кожи на самом деле не такая уж сложная. По крайней мере, она широко применяется, например, для тех, кто пострадал от ожогов. Если есть что пересаживать, то никаких проблем. Но тебе нужна кожа не от простого донора, а от родного…
– То есть, если бы были живы мои мама и папа, то меня смогли бы вылечить? – перебил Ники.
– Да, – выдавила из себя Анна.
– А бабушка и дедушка?
– Не знаю, но они, наверное, тоже могли бы помочь. Но что толку, Ники, ведь их же тоже…
– Да, они умерли, давно, – нетерпеливо мотнул головой мальчик. Он, казалось, преследовал какую-то цель, но Аня не понимала – какую, и ей очень хотелось прекратить этот болезненный для малыша разговор как можно скорее. Однако он думал иначе.
– Ты ведь сказала, что нужны доноры-родственники, правильно?
– Правильно, Ники, но, мне кажется, нам нужно перестать пока говорить об этом. Обещаю, что обязательно придумаю, как тебе помочь. А сейчас давай попробуем заснуть. Как говорила моя бабушка: «Будет день, будет и пища».
– А тетя и дядя – это близкие родственники? – Ники будто пропустил ее слова мимо ушей, продолжая думать о своем.
Аня покачала головой и мягко проговорила:
– Не понимаю, куда ты клонишь, солнышко мое. Да, тетя и дядя – это близкие родственники, но, к сожалению, я знаю из документов, которые пришлось оформлять при усыновлении, что у тебя нет ни тети ни дяди.
Ники хитро взглянул на нее и выпалил:
– А вот и есть! Дяди нет, а тетя очень даже есть!
Анна опешила, не сразу сообразив, что ответить на это заявление. Похоже, малыш просто начал фантазировать: своего рода защитная реакция в безвыходном положении. Хотя раньше она за ним ничего подобного не замечала…
– Ники, – осторожно начала она, – о какой тете ты говоришь?
– О миссис Клэрксон, конечно, – пожал худенькими плечиками Ники.
Имя было Ане незнакомо, в документах оно не встречалось.
– Ты ничего не путаешь? Кто такая миссис Клэрксон?
Ники посмотрел на нее удивленно, огорченный ее непонятливостью, и проговорил, отчетливо выговаривая слова:
– Миссис Клэрксон – это моя тетя. Сестра моей мамы.
– Но я про нее никогда не слышала! Этого не может быть! Мы специально искали твоих родственников! Если бы нашелся хоть один, мне потребовалось бы получить его письменное согласие на твое усыновление. Но я его получила, а о тете Клэрксон слышу в первый раз. Это невероятно!
Анна, поджав колени, уселась напротив мальчика, обхватила его за плечи, легонько встряхнула и спросила, требовательно глядя в глаза:
– Ники, посмотри на меня! То, что ты говоришь, очень важно. Скажи, ты ничего не выдумываешь?
Ники посмотрел на нее полными слез глазами, его нижняя губа обиженно дрогнула.
– Аня, миссис Клэрксон существует на самом деле! – отчаянно выкрикнул он. – Я не маленький, чтобы выдумывать всякие глупости! Почему ты мне не веришь?!
Опомнившись, Анна обняла малыша, прижала к себе, приговаривая:
– Ну что ты, милый, конечно, я тебе верю. Я хочу тебе помочь и совсем отчаялась. Мы отыщем твою тетю, уговорим ее стать донором, и ты снова будешь здоровым! Только бы она существовала на самом деле!
– Говорю же, она существует!
– Но почему о ней нигде не говорится?
– Потому, что мама не хотела, чтобы о ней знали. Она ее ненавидела. Сначала говорила, что миссис Клэрксон умерла, а потом вообще перестала упоминать, что у нее есть старшая сестра, даже из документов ее вычеркнула.
– Как же так? Почему? Может, она и в самом деле скончалась?
– Нет, – замотал головой Ники. – Она живет в Дэнверсе. Я слышал, как мама и папа говорили об этом незадолго до того, как мы уехали… ну… в джунгли…
Дэнверс. Ане показалось, что она уже слышала название этого города, но сейчас не могла вспомнить от волнения, где именно. В ее душе затеплилась надежда, она боялась даже дышать, чтобы не спугнуть неожиданную удачу.
– А почему твоя мама не хотела вспоминать о своей сестре? – спросила она, понимая, что маленький мальчик, скорее всего, не знает ответа на этот вопрос.
От него, судя по всему, вообще скрывали тот факт, что у него есть родная тетка. Ах, взрослые, до чего же мы бываем наивны, когда дело касается детей! Нам кажется, что они ничего не понимают, не слышат и не видят того, что, по нашему мнению, не касается их ушей, глаз и сердца. Но это всего лишь заблуждение. Дети знают и понимают намного больше, чем нам хотелось бы.
Но в данном конкретном случае Аня оказалась права. Ники не знал, чем вызвана неприязнь к сестре его собственной матери. Причин могло существовать множество, но для Анны и Ники не имело значения, какая из них истинная, поэтому Аня почти не колебалась, принимая решение.
Они немедленно едут в Дэнверс и попробуют отыскать эту тетку, неожиданно свалившуюся им на голову. А уж уговорить ее стать донором Аня сумеет, в этом она не сомневалась ни секунды. Ради Ники она была готова на все.
Дэнверс! Ну конечно же! Как она могла забыть? Об этом городке писала любимая Анина подруга, Нурия. Кажется, в последнем или предпоследнем письме. Анна, подгоняемая этой мыслью, вскочила с постели. В окно светило солнце, круглый маленький зайчик крался по белой наволочке, подбираясь к сладко посапывающему Ники. Накануне они так и уснули в одной постели, и Анна, вообще-то не любившая делить с кем бы то ни было свое спальное место, чувствовала себя рядом с малышом необыкновенно уютно. К утру похолодало, и Ники, сбросивший с себя одеяло, свернулся калачиком. Аня укутала его потеплее и осторожно перелезла через спящего мальчика. Прихватив халат и тапочки, она босиком на цыпочках прокралась в другую комнату и, только притворив за собой дверь спальни, сунула успевшие замерзнуть на холодном полу ноги в уютные тапки.
Письма Нурии лежали в секретере в большой металлической коробке из-под печенья с пасхальным зайцем на голубой крышке. Обычно Аня не хранила писем, да и получала их не так уж много. Кто сейчас кому пишет? Не те времена. Даже открытка к Новому году – и то редкость. Но Нурия была слишком важной частью ее жизни. Аня чувствовала пустоту с того момента, когда подруга уехала так далеко от нее. Письма давали хотя бы какую-то иллюзию близости, и Аня перечитывала их, когда ей становилось совсем одиноко.
В последнем своем письме Нурия действительно писала о Дэнверсе. Как поняла Анна, он находился в пригороде Бостона, и Нурия снимала там дом. Поездка подруги в далекую Америку была чистой авантюрой, особенно если учесть, что Нурия за всю свою жизнь не то что за границей, а и в соседней области не удосужилась побывать, вся ее жизнь прошла в одном городе. И вдруг решилась на такое! А все дети. Точнее, единственная дочка. Лелька, которую Аня помнила еще трехлетним карапузом, выросла в умненькую, хорошенькую девушку. Такую умненькую, что смогла самостоятельно пройти заочный отборочный тур в американский колледж. Кстати, тайком от родителей. Просто прочла в какой-то газете объявление и послала заявку.
Когда неожиданно, в первую очередь для самой Лельки, пришло извещение о том, что она зачислена на стипендию, девчонка прилетела к Анне за подмогой. На самом деле полученное приглашение было не концом, а началом пути: нужны были деньги на дорогу, и не только на дорогу, куча документов, да и вообще Лелька понятия не имела, как отреагируют родители на ее самодеятельность.
Опасения девчонки подтвердились, реакция последовала бурная. Даже Ане, близкой подруге, с трудом удалось уговорить Лелькиных отца и мать хотя бы попытаться обсудить возможность учебы девочки в заокеанском колледже. С одной стороны, они гордились тем, что дочь оказалась такой способной, что ее заметили и сочли возможным дать шанс учиться, да еще со стипендией. Но с другой – стипендия была
