Хныга настаивал брать Киев приступом немедленно и враждуров при этом не жалеть. В том и доля их славная — умереть во славу своего повелителя! Бессмертный соглашался с Советником в том, что враждуров жалеть ни к чему, но полагал, что без разницы — падет Киев сегодня или сдастся на черную милость победителя через несколько недель.
В стане кащеева воинства царило пьяное ликование. Открывались бочки с пьяным южным вином, жарились целиком на вертелах захваченные на пастбищах быки, и бросался жребий кому назавтра умирать на стенах киевских.
Ближе к закату от далекой Поклон-горы протянулся дымный след и над бесчисленными ордами кащеевыми тяжело пролетел зеленый змей с перепончатыми крыльями. Змей покружил над шатром Бессмертного и сбросил свернутый в трубку пергамент, который тут же подобрали и доставили повелителю.
Кащей трапезначал, налегая на крепкое южное вино. Он не пьянел, а только делался бледнее и костистее.
Развернув свиток, Кащей прочел доставленное письмо:
Кащей дочитал письмо и разорвал его. А обрывки сжег на пламени светильника. Приближенные молчали, уловив настроение повелителя.
— Прав ты был, Хныга. Чего откладывать? — Бессмертный выпил еще кубок вина, огдел присутствующих и им стало зябко и неуютно от взгляда повелителя. — Киев должен пасть на заре! Враждуров не жалеть! Всех, абсолютно всех на приступ!
Всю ночь в лагере вязали штурмовые лестницы. Мучались враждуры с похмелья, тайно ругали повелителя, но вязали — приказ был голов не жалеть, а кто же пожалеет твою голову, если не ты сам?
Когда же настало утро…
— Повелитель! В лагере смятение! Враги напали на нас! — сразу несколько гонцов влетело в черный шатер.
Кащей допил кофе, приказал отрубить паникерам головы и приказал:
— Все на приступ! Запомни, Хныга, Киев должен пасть!
Он встал — худой, черный, угрюмый, — затянул пояс с мечом и добавил загадочно: — Что мне, бессмертному, век — другой в русском плену просидеть? Один миг… Действуй, Хныга, твори черное зло!
Кащей вышел из шатра.
Крик стоял над кащеевым войском.
На левом фланге у обозов занималось пожарище.
Шатер стоял на возвышении и Бессмертный окинул взглядом расположение своих войск.
Левое крыло находилось во власти страшного истребителя.
Вию подняли веки и огненные очи его выжигали ряды враждуров, заставляли полыхать обозы, шатры и плавиться землю.
Жутко было смотреть на левый фланг кащеева воинства, а находиться там и вовсе было невозможно. Воины с воплями разбегались оттуда в надежде на спасение. Но надежда эта была призрачной.
Правый фланг находился во власти трех великанов, былых хранителей меча-кладенца. Радостно сверкая обретенными очами, великаны производили на правом фланге изрядное опустошение. Бок о бок с ними бились трое красномордых парней одинаковых лицом и на одинаковых же вороных жеребцах. Одинаковыми суковатыми дубинами воители крушили враждуров направо и налево.
Чуть в стороне стоял незнакомый Кащею чернец и наблюдал, как ходит по черным рядам враждуров сверкающая дубинка-самобой.
По центру ровно наступали Защитники. Они шли рядышком, ровно косари, и равномерно размахивали мечами. В руках Ильи Муромца алым пламенем горел меч-кладенец, наводя на враждуров ужас.
Кащей Бессмертный понял, что он проиграл.
Против него поднялась не только Русь и ее Защитники; все его бывшие союзники встали за русскую землю. Даже лешие покинули леса и нападали на вконец растерявшихся враждуров из кустов и густой травы.
Взглядом Кащей нашел своего Главного Советника. Хныга отчаянно махал белым платком, всем своим видом показывая желание отказаться от черного зла и начать новую для него честную жизнь.
Сквозь строй враждуров к Кащею Бессмертному бешенно пробивалось Лихо Одноглазое, одновременно работая мечом и палицей.
— Лихо! Мы же союзники! — закричал Кащей. — Мы же договор заключили!
— Плевал я на договор! — ответно заорало беспринципное Лихо. — Были мы союзники, а теперь у меня Муромец в друзьях!
В небе мелькала странная тень. Кащей глянул вверх.
Над разбегающимися в ужасе враждурами в своей рассохшейся ступе носилась растрепанная и впервые за последние двести лет веселая Баба-Яга, рассчетливо сбрызгивая враждуров мертвой водой.
Ряды враждуров редели.
На огромном дереве сидел удобно в развилке лохматый Соловей Разбойник и укладывал кащеевых слуг умелым акустическим ударом.
В самую гущу побоища грузно плюхнулся с небес испускающий облако гари Змей Горыныч и две головы его лязгаюше заработали направо и налево. Правя голова Горыныча некоторое время держала нейтралитет, соблюдая договор, тайно заключенный ею с Бессмертным. Однако азарт товарок захватил и ее. Поддавшись искусу, правая голова подхватила зазевавшегося враждура вместе с конем и тайный договор головой был напрочь забыт.
Кащей Бессмертный заскрипел зубами.
Все его предали! Все!
И в это время перед ним вырос огромный Илья Муромец на вороном коне и в руках у богатыря был алый меч-кладенец.
Кащей изготовился к бою.
— Эй, Илья! — насмешливо крикнул он. — Ты думаешь, что можешь меня победить? Дух зла неучтожим! Надежно спрятана смерть моя! А к плену русскому я привык уже. Хочешь, сдамся без пролития крови? Что мне, Бессмертному…
