Творения. Том 1

узах, и в упоении не видит около себя сетей.

Человеколюбцу же Владыке угодно, чтобы как бы с намерением, различно на всех возлагалось иго, потому что каждому уделил Он бремя, соразмерив с собственными его силами. Поэтому и тогда, когда приготовлялась у Евреев скиния, и богатым и бедным повелел Он иметь участие в спасительном деле, чтобы каждый приносил плод по силам. Если кто приносил золото, а иной приносил бисер и другие драгоценные камни, то бедный приносил волосы, а другой — выделанные кожи. Богатая давала шелк, а вдова — крашеную шерсть. Так всем нужным снабдили богатые и бедные скинию и, украшенная всеми, всех она украсила. Ибо Господь от богатых и бедных принимал обеты каждого, желая показать, что как на устроение скинии принял принесенное каждым по силам его, так нелицеприятно приемлет обеты каждого, сообразно с собственными его делами. Итак, Владыке угодно различными средствами руководствовать нас ко спасению, потому что враг также различными предлогами ухищряется предавать нас смерти. И как разбойник за единое слово исповедания стал гражданином Рая, так иной, погибая за единое хульное слово, делается повинным геенне.

Мариам покрылась проказою, как снегом (Исх. 12:10), будучи осуждена за одно злоречивое слово. И если Мариам пророчица понесла наказание за злоязычие, то какой род наказания постигнет употребляющих без разбора хульные слова, когда и правда Мариам, сказавшей, что было действительно, не одобрена потому только, что выразилась она злоречиво. Если кто и справедливо употребит злоречие, то правда его исполнена неправды. Или обличи справедливо, или не злословь тайно; или открыто сделай выговор, или не злоумышляй втайне. Ибо уничижается правда, когда примешивается к ней низкое коварство, так как не уважается святыня, если соединится с ней нечистота, уничтожается непорочность, если коснется её похотливость; уничтожается и вера, если будет внимать прорицаниям; уничтожается благотворительность, если возымеет гордыню; уничтожается единомыслие, если появится в нем насмешливость; уничтожается и пост, если будет при нем место осуждению других; уничтожается и любовь, если возмущена ревностью. Вникай в естественные вещи и у них учись предлагаемому в Писании. Красота истины делается безобразной, когда прикрывает собой порочность. Пища делается убийственной, если сокрыт в ней ад. Нечистым делается у нас чистое мясо, как скоро оскверняется жертвами. Поэтому необходимо нам из видимого уразумевать и невидимое. В изображении Мариам Писание преподало нам урок истины. Тело её видимым образом сделалось прокаженным, потому что невидимо согрешила она всей душой. Из видимого вреда узнала вред, какой потерпела неприметно. Отвратительной проказой научена, сколь худо и ненавистно злоречие, и видимое тело стало зеркалом заключенной в нем невидимой души. Растлением тела введена в познание, как растлевается сердце, которое любит злословие, и по внешнему человеку поняла внутреннего человека. Как отделилась она от брата своего, так отделялось от нее собственное её тело, чтобы из собственного своего примера научиться ей любви. Поучимся и мы через нее единомыслию и познаем, что как ей неприятно было смотреть на свое изменившееся тело, так и Бог негодует на раздор человека с собственным его братом. И потому изменяется тело человеческое различными страданиями. Члены его делаются враждебными между собой, потому что сам человек бывает в противоборстве с друзьями; а это противление учит его приобретать единомыслие и мир с ближними. Сильная молва произошла в стане. Мариам вдруг явилась покрытая проказой, как скоро изострила язык на кроткого, за нее же молившегося; Праведный отмститель потребовал у пророчицы отчета за злоречие, потому что праведный не услаждается злоречием, в котором любят проводить время неразумные люди.

Моисей, совершив многие знамения и чудеса, только за то, что поползнулся несколько язык его, не вошел в землю обетованную. Великое и страшное море несильно было положить ему преграду в пути, но краткое неправедное слово стало для него стеной, не позволяющей перейти. Если Моисея, ставшего (подобно) богом, слово лишило земли обетованной, тем паче лишит нас Царствия наш изощренный и напряженный язык.

Святой огонь попалил праведных иереев, находившихся во святыне, потому что, будучи святы в делах, осквернились словами. Если такие мужи потерпели подобные наказания, почему пренебрегает этим наш язык? Потому перестанем злословить братий своих. Земля, не коснувшись скверных и нечистых, поглотила злоязычных. Море поглотило Египтян, а земля — неуступчивых. Военачальник во время голода сказал слово, и за слово принял достойную казнь: и растоптал его народ в воротах (4 Цар. 7:2, 17). Этот столь мгновенный суд да послужит тебе подтверждением Суда будущего, по слову Спасителя, какое изрек Он, что за всякое праздное слово понесет человек наказание в день Суда (Мф. 12:36).

Итак, под разными предлогами бедный род наш содержится во власти врага. Иной содержится как должник, другой увлекается как поручитель. Ибо сама природа учит нас, что иной погибает за другого, и сам, ничем не будучи должен, погрязает не меньше должника. И это служит указанием долга праведных и неправедных. Праведный по собственным своим делам невинен, но оказывается повинным в делах чужих. Например, при человеке праведном читают истинный рассказ, и если кто-нибудь, засмеявшись, станет опровергать его, а праведный промолчит, то молчание его делает его подлежащим ответственности за злоречие, потому что, выслушав худо сказанное и оставив его без замечания, тем самым засвидетельствовал он, что сказанное хорошо. Не уверит тебя в этом власть сильных вельмож. Если случится кому и по справедливости отозваться худо о царе, сделавшем погрешность, то предстоящие не потерпят и слышать того, что говорится против царя. А если бы у кого достало терпения остановиться и выслушать, то одинаковое наказание полагается обоим: один предается смерти за вину языка, а другой — за вину слуха. Рассказывает о ком-либо вор, и ты преклоняешь к нему ухо свое; тогда недро слуха твоего приемлет в себя смерть, которую износит он своими устами. Приняв горькую закваску лжи, ты в себе самом дал ей вскиснуть. Когда змий говорил с Евой, как нашла себе вход в нее смерть? Не через слух ли, которым обыкновенно входит эта убийца? Ибо лукавый может и молчащего предать смерти через другого говорящего, и кому невозможно умереть от уст, того убивает через слух, и невинного делами умерщвляет помыслами.

Когда бесы говорили истину, Спаситель не дозволял им говорить. Ибо Истинному благоугодно было, чтобы не через них уверовали в Него, но чтобы истинная проповедь проповедана была истинными проповедниками. Для чего апостолы не могли слышать, когда хвалил их бес? Для того, чтобы горькая речь не западала в чистый слух. А если похвал диавольских, как величайшего вреда, избегали святые, кто возлюбит злоречие? Принимающий на себя всякие виды имеет обычай терпеливо слушающих его даже истиной вводить в обольщение. Поэтому-то Спаситель не принимал от бесов речи, в которой была и правда. Одной влагой напояются и добрые, и худые травы. Дождь, который сам по себе, может быть, и полезен, содействует зловредности трав. Змея, поедая сладкое, тотчас превращает это в горечь. А если перельет яд в кого-нибудь, то горе принявшему его в себя. Так ложь и из истины извлекает самый смертоносный яд, потому-то и в сладких словах её скрывается несносная горечь. Итак, примером в этом да будет змий, усладивший язык свой для простодушных.

Да удостоверит тебя в этом повествуемое об Искариоте, как он, под лобзанием уст и под приветствием мира, сокрыл свое лукавство, приуготовил предательство Сердцеведцу Владыке. И если таким оказался лжец перед Создателем, то каким будет он перед тобой, безумный? Кто гнуснее лжеца? Разве тот, кто охотно выслушивает, что говорил лжец. Спаситель Себя Самого предал на смерть, но не предал слуха Своего гласу лжеца; отверзши уста Свои, приял Он оцет с желчью, но слух Его не приял речи от скверного. Отдал уста Свои на лобзание предателю, но не дал ответа обманщику. И ты дозволь лжецу лобзать уста твои, но не предавай ему слуха своего. И если даешь ему уста свои, то ему в осуждение послужит лобзание. А если предашь ему слух, то вкушение речей его убьет тебя. Лучше сделаешь, если избежишь обоняния и вкушения яда. От дыма бежишь ты с поспешностью, а лжеца слушаешь с приятностью. Уклоняешься от зловония, а сидишь вместе со злоречивым.

Каждый член обязан ты приличным образом оберегать от вредного. Если тело твое чисто от блуда, береги уста свои от осуждения других. Уста не могут любодействовать, но могут лгать и клеветать. Если один твой член невинен, а другой виновен, с осуждением одного члена весь ты подлежишь осуждению. Возьми в пример воина, у которого тело защищено железным панцирем. И с ним случается, что бывает он уязвлен, если вооружение некрепко. А если через малые скважины на панцире острие стрелы приносит смерть храбрецу, то тем скорее принесена будет смерть в отверстую дверь уха. Ибо дверь уха так велика, что ею вошла в мир смерть, которая, поглощая все поколения, остается ненасытной. Поэтому замкни уши затворами и запорами, чтобы не вошло злоречие.