высокомерию. Знай, что потерпели те несчастные, воспротивившиеся некогда Моисею, и Аарону и возымевшие безрассудство бесстыдно и самовольно принести фимиам Богу. Не поял ли всех огонь с неба за то, что отважились присвоить себе сан, который был выше их? А также и Мариаме, пророчице Божией, за то, что малым словом укорила Моисея за священство, такое поругание определил Всевышний, что вся она, покрытая проказой, на семь дней удалена была из стана. И ныне, братия, ведите чистое житие, подражая Моисею, Аарону и Елеазару. Смотри, как благочестивые иереи в сем сане отмстили безбожным ополчениям врагов. Моисей, как иерей, воздел руки к Богу и поразил Амалика неисцельною язвою. Священством препоясанный Авраам обратил в бегство царей. Восприяв на себя священство, Мелхиседек избранного Авраама благословил высшим благословением.
Сподобился ты, брат, сана священства? Приложи старание благоугождать Воеводе чистотою, и праведностью, и божественною мудростью, и светлым девством. Будь пламенным ревнителем, как целомудренный Иосиф, чистым, как Иисус, странноприимным, как Авраам, нищелюбивым, как Иов, любвеобильным, как Давид, кротким, как Моисей; заблудшего возврати на путь, хромого подкрепи, падшего восставь, немощных защити и делай все тому подобное.
А я, возлюбленные братия, прихожу в ужас, видя, на что отваживаться имеют обычай некоторые безумцы, которые решаются бесстыдно и опрометчиво искать священства и принимают оное, не будучи призваны Христовою благодатью, не зная того, что огонь и смерть собирают себе они, бедные. Не о том только говорю тебе, человек, чтобы не принимать на себя священства опрометчиво, но чтобы и не касаться какого-либо из сосудов всечестного служения. Если читал ты, что потерпел Оза, когда прикоснулся он к кивоту Божию, то помни всегда, возлюбленный брат, страшное изречение Всевышнего Бога, сказанное устами пророка Исаии:
О том, как монаху быть совершенным
(По славянскому переводу, часть II. Слово 20)
В прошлом году приходили ко мне некоторые и просили сделать что-нибудь полезное для монастырей; но не было у меня возможности беседовать с ними, потому что страдал я телесным недугом, и болезнь служила мне извинением в том, что молчал. Ибо кто видел тяжесть страданий, тот узнал причину молчания. В недавнем же времени пришло мне на память, что из других монастырей приходили за тем же самым. Как поступить? Сказать ли особое слово последним, а тем в другой раз или одним словом удовлетворить тех и других?
Но стыжусь рассуждать о том, в чем уже преуспели, чтобы не стать самоосужденным. Неприлично невежде учить мудрых, как и бедняку приглашать на пир богача. Я младенчествую ещё разумом, они же удивляют своими успехами. Слова не установят истины, но истина обыкновенно дает твердость словам. Без лжи говоря, умею слагать слова, но не в силах показать отличительные признаки многообразной добродетели. Изображением добродетели служит дело, а слово — одна тень изображения; в тени нет ни одной существенной черты, а есть только подобие таких черт. Итак, что же? Уклониться ли нам от выслушивания просьбы или не делать, о чем умоляли? Какой же будет нам от сего плод? Многие послушание принимали на себя для упражнения в добродетели. А если обратим внимание на то, как и что бывает в свете, то найдем, что и рабы дают в заем своим господам, и юные подают советы старцам, и ничего не стоящие люди содействуют в ином мужам великим. Народ составляется из людей разного рода, а слава бывает одна. Прославляемый выше прославляющих, и слава, став посредницею между тем и другими, сама тем украшается. Покажем опыт упражнения в слове, как воин показывает опыты воинского искусства пред военачальником. Пусть узнают, что можем говорить, не имея у себя дел. То одно признайте в нас полезным, что, любя истину, обвиняем сами себя. Прискорбно мне, что не сделано мною дело, для которого призван, и, делая, боюсь, чтобы не было оно отвергнуто как недостойное. Но откажусь ли поэтому? Подчиненный не может противиться дающим о нем суд. Многое знаете вы, братия, уча самим делом; но желаете узнать и малое, находя удовольствие слышать слово. Скажу и я вам, что в пищу годен плод, а не листья, дающие тень; слова — то же, что листья, а дело — плод. Хотите ли узнать силу дела? Узнайте вкусив, а листья вводят в обман своим подобием. Сделаю удовлетворение вам, зная ваше смиренномудрие. Сознаю свою малость и дивлюсь вашей скромности. Скажу, что изобретение вам принадлежит, потому что от вас заимствует свою красоту. Бедны те, которые окрашивают царскую багряницу, однако же она имеет нужду в сих людях, ничего не значащих. Приготовляющие царскую диадему весьма недостойны, чтобы самим сделать из нее употребление, однако исполняют, что им приказано. Знаю, как земледельцы взрезывают землю плугами на волах, но я гораздо менее способен к делу. Многие, по навыку, в подробности знают, что требуется искусством, но не в состоянии дать в этом отчет; иные, преуспев по причине частого занятия, изобрели искусства или усовершенствовали изобретенное; так и я предложу вам слово о вашем житии, об ином зная, потому что говорят другие, а иное присовокупляя и от себя в дар вашим трудам.
Житие монахов подобно ангельскому, и чин их — совершать Божию службу. Монах настоящую жизнь посвящает служению Богу и отдает её взаем, чтобы получить в рост вечную жизнь; отдает Богу свое доброе расположение и удостаивается общения с Ним; за настоящие труды надеется получить вечные блага; по вере дает взаем земное и восприемлет небесное. Одни монахи знают, какие уставы для божественного подвига на земле. Мореплаватели, плавая по морю, подвергаются неприятности, и монахи бедствуют, проводя жизнь в безмолвии. Что для тех море, то для них действие воздушных сил. Как тем ветры препятствуют продолжать плавание, так монахи борются с сопротивными в воздухе духами. О сем-то подвиге говорил апостол, и наименовал
Каковыми же должны быть они? Не отказываюсь сказать, что думаю о сем. Это — пророки, обладающие духовным искусством, к которому не привычна плоть; они делают сокровенное дело, которого не видят и сами делающие; производят куплю не того, чем можно уже наслаждаться; отдают свой труд тому, на что можно только надеяться; путь их — уразумение, а предел пути — согласие. Они переселяются на небо, и о них тысячи есть сказаний; многие, утаившись, избежали вражеских козней; другие, не вступая в борьбу, побежали (некоторые же из страха обратились в бегство), а иные уловлены в плен и опозорены; многие даже преданы смерти; немногие довершают весь путь, и редкие купцы возвращаются из странствия. Представь держащих путь среди варваров; таков и путь монахов. Два конца в виду у них, когда производят куплю: в чаянии или приобрести великую прибыль, если будут иметь успех, или потерять и настоящее свое достояние.
В городах, на так называемых зрелищах, видал я борющихся со зверями; не меньшее предприемлют дело и монахи. Или вдруг обогащаются, или лишаются и жизни. И апостол наименовал жизнь свою
