мирском, пренебрегли имуществом, — и заботимся об имуществе, бежали плотского, — и гонимся за плотским.
Боюсь, чтобы оный день не застиг нас внезапно, и чтобы мы, оказавшись нагими, бедными и неготовыми, не стали упрекать сами себя. Ибо это самое было с жившими во дни Ноевы: ядяху, пияху, женяхуся, посягаху… куповаху, продаяху, пока не прииде потоп и погуби вся (Лк. 17:27–28). Дивное было дело, братия! Видели, что дикие звери собираются вместе, слоны приходят из Индии и Персии, львы и барсы толпятся с овцами и козлами и не делают им обиды, пресмыкающиеся и птицы, хотя никто их не гонит, стекаются и располагаются вокруг ковчега, — и это продолжается много дней, а сам Ной прилежно снаряжает ковчег и вопиет им: «Покайтесь!». Но они не уважили его и, глядя на необыкновенное стечение бессловесных и диких животных, не пришли в сокрушение для своего спасения. Поэтому убоимся, возлюбленные, чтобы и с нами не было того же, потому что написанное уже исполнилось, предсказанные знамения кончились; ничего не остается более, как прийти врагу нашему, антихристу; ибо всему должно исполниться до скончания Римского Царства.
Итак, кто хочет спастись, — тот старайся, и кто желает войти в Царство, — тот не будь нерадив; кто хочет избавиться огня геенского, — тот подвизайся законно; кому нежелательно, чтобы бросили его червю неусыпающему, — тот трезвись. Кто хочет быть возвышен, — тот смиряйся; кто желает быть утешен, — тот плачь. Кому угодно войти в брачный чертог и возвеселиться, тот возьми светло горящий светильник и елей в сосуде. Кто ожидает, что пригласят его на оный брак, тот приобрети себе светлую одежду.
Град Царя полон веселья и радования, полон света и услаждения, и обитающим в нем вместе с вечной жизнью источает приятность. Итак, кому угодно жить в одном городе с Царем, тот ускори свое шествие, ибо день преклонился, и никто не знает, что встретится на пути. Как иной путник, хотя и знает, что длинен путь, но прилег и спит до вечера, а потом, проснувшись, видит, что день уже преклонился, и едва начинает он путь, — вдруг туча, град, громы, молнии, и отовсюду беды, и он уже не в состоянии ни до ночлега дойти, ни вернуться в прежнее свое место; так и мы будем терпеть то же самое, если вознерадим во время покаяния, потому что каждый из нас пресельник… и пришлец (Пс. 38:13). Постараемся же с богатством войти в наш город и Отечество.
Мы, братия, духовные купцы и ищем драгоценную жемчужину, которая есть Христос наш Спаситель, похвала и непохищаемое сокровище, поэтому с великим старанием приобретем эту жемчужину. Блажен и троекратно блажен тот, кто постарался приобрести её; но весьма беден тот, кто вознерадел и сам приобрести общего нам Творца, и от Него быть приобретенным.
Не знаете разве, братия, что мы розги (веточки) истинной виноградной лозы, которая есть Господь? Смотрите же, чтобы кто-либо из нас не оказался бесплодным. Ибо Отец Истины есть делатель; возделывает виноградник Свой и с любовью ухаживает за теми, которые приносят плоды, чтобы приносили ещё больше плодов; а кто не приносит плодов, тех посекает и извергает вон из виноградника, чтобы пожжены были огнем. Поэтому будьте внимательны к самим себе, чтобы не оказаться бесплодными, не быть посеченными и преданными огню.
Мы также доброе семя, которое посеял Зиждитель неба и земли, Домовладыка Христос. Вот приспело уже время жатвы, и серпы в руках у жнущих: они ожидают только мановения Владыки. Итак, смотрите, чтобы не оказаться кому плевелами, не быть связанными в снопы и не гореть вечным огнем (Мф. 13:30).
Не разумеете разве, братия, что надлежит переплыть нам страшное море? Поэтому совершенные и мудрые купцы, наготове имея товар в руках своих, ждут, когда подует попутный им ветер, чтобы, переплыв море, достигнуть пристани жизни. А я, с подобными мне беспечными и рассеянными, и в мыслях своих не держа, как переплыть это море, боюсь, чтобы внезапно не подул ветер и чтобы не оказались мы неготовыми; тогда, связав, бросят нас на корабль, и будем там оплакивать дни своей лености, видя, что другие радуются и веселятся, а мы печалимся, потому что в той пристани всякий хвалится собственным своим богатством и своей куплей.
Не знаете разве, возлюбленные, что Царь царствующих призвал нас на брак в чертог Свой? Почему же предаемся нерадению и не стараемся добыть себе светлую одежду, и ясно горящие светильники, и елей в сосудах наших? Как не подумаем, что никто не входит туда обнаженным? А если поупорствует кто войти, не имея брачной одежды, то знаете, что таковой потерпит? По приказу Царя, свяжут ему руки и ноги и бросят его во тьму кромешную, где плачь и скрежет зубом (Мф. 22:13). Боюсь, возлюбленные, чтобы плотские страсти не извергли вон из брачного чертога и нас, наряженных только снаружи. Потому что внешний наряд дает знать, где сердце наше и ум наш; убранство и изысканность одежды показывает, что, думая о земном, обнажены мы от оной славы; славолюбие служит знаком, что мы тщеславны; приятность яств показывает, что мы чревоугодники; нерадение обнаруживает, что мы ленивы; любостяжательность, — что не любим Христа; зависть возвещает, что нет в нас любви; омовение ног и лица означает, что мы рабы страстей; язык проповедует, что любит сердце, и к чему прилеплено сердце, о том твердит язык; устами обличаются тайны сердца нашего. Поскольку уста отверсты, не имеют ни дверей, ни стражи, то слово наше выходит безразлично, а со словом расхищается и сердце; уста, не соблюдающие тайн сердца, крадут помышления его, и когда оно думает, что заключено внутри, почитая себя невидимым, выставляется устами всем напоказ. Приятность, с какой оговариваем других, означает, что полны мы ненависти. Поэтому да не приводится никто в заблуждение внешним благоговением; думая убедить внешним благоговением, человек обманывает и себя, и брата. В обращении выказывается лживость его благоговения. Если хочешь узнать сердечные помышления, обрати внимание на уста; от них узнаешь, о чем заботится и старается сердце, — о земном или о небесном, о духовном или о плотском, об удовольствии или о воздержании, о многостяжательности или о нестяжательности, о смиренномудрии или высокоумии, о любви или о ненависти. Из сокровищ сердца уста предлагают снеди приходящим, и то, чем занят язык, показывает, что любит сердце, — Христа, или что-либо из настоящего века. И невидимая душа по телесным действиям делается видимой, какова она — добра или зла, и хотя по природе добра, но превращается в злую по свободному произволению.
Но, может быть, скажет кто-нибудь, что «страсти естественны, и предающиеся страстям не подлежат обвинению». Будь внимателен к себе самому, чтобы не возвести тебе обвинение на прекрасное создание благого Бога, ибо Он сотворил вся… добра зело (Быт. 2:31), и украсил природу всеми благами. Поэтому алчет ли кто, — не обвиняется, если вкусит умеренно, потому что взалкал по природе. Подобным образом, жаждет ли кто, — не обвиняется, если пьет в меру, потому что жажда естественна. Спит ли кто, — не обвиняется, если спит не без меры, и предается сну не по изнеженности, так чтобы привычкой к непомерному сну препобеждалась природа, потому что природа и привычка служат провозвестниками той и другой стороны: природа показывает рабство, привычка же означает произволение, а человек состоит из того и другого. Произволение, будучи свободно, есть как бы земледелатель какой, прививающий к природе нашей и худые, и добрые навыки, какие ему угодно. Худые навыки прививает следующим образом: голодом — чревоугодие, жаждой — многопитие, сном — изнеженность, воззрением — худую мысль, истиной — ложь. А подобно этому и благие добродетели прививает следующим образом: пищей — воздержание, жаждой — терпение, сном — неусыпность, ложью — истину, воззрением — целомудрие. Произволение наше, по сказанному, как земледелатель, во мгновение ока искореняет худые навыки, прививает же доброе, преодолевая природу. Природа — это земля, нами возделываемая; произволение — земледелатель, а Божественные Писания — советники и учители, научающие нашего земледелателя, какие худые навыки ему искоренять, и какие благие добродетели насаждать. Сколь бы ни был наш земледелатель трезвен и ревностен, однако же, без учения Божественных Писаний он и не силен и не сведущ, потому что законоположение Божественных Писаний дает ему разумение и силу, а вместе с тем от собственных ветвей своих и благие добродетели, чтобы привить их к древу природы: веру — к неверию, надежду — к безнадежности, любовь — к ненависти, знание — к неведению, прилежание — к нерадению, славу и похвалу — к бесславию, бессмертие — к смертности, Божество — к человечеству. А если земледелатель наш, по высокомерию своему, вздумает когда-либо оставить учителя и советника своего, то есть Божественные Писания, то начинает действовать погрешительно, отыскивает лукавые мысли, сводит вместе бессмысленные навыки, и к природе прививает не свойственное ей: неверие, неведение, ненависть, зависть, гордыню, тщеславие, славолюбие, чревоугодие, любопрение, прекословие и многое другое подобное, потому что, оставляя Законодателя, и сам бывает Им оставлен. Если же, раскаявшись, осудит сам себя, припадет к Законодателю и скажет: «Согрешил я, оставил тебя», то Законодатель, по свойственному
