января, — и вот уже улицы опять выглядят обычно. Холодно, но не как у нас зимой, а как осенью. И дожди так же идут по многу дней подряд — мелкие-мелкие, называющиеся «дризл». В такое время небо и земля кажутся одинаково серыми, и все вокруг тоже серое, унылое, не хочется носа на улицу показывать.
Бывало и так, что не моросит, а вдруг «задождит кошками и собаками», как выражаются англичане про дождь, который у нас называют «как из ведра». Это то, что называется «идиоматическое выражение». А то вдруг разбегутся тяжёлые тучи, проглянет солнце, и станет в январе так тепло — прямо лето, да и все. Впечатление лета особенно усиливается тем, что в Лондоне чуть ли не вся растительность — вечнозелёная. Трава хоть и не такая сочная и яркая, как в летние месяцы, но тоже зелёная.
К Международному женскому дню такая вот почти летняя погода установилась прочно, лишь иногда перемежалась «дризлом» без похолодания. На уроках труда мы к Восьмому марта изготовили подарки своим мамам — кто что сумел. Я выжег на дощечке и раскрасил масляными красками наш дом на Холланд-парк, а на обратной стороне выжег дарственную надпись. И когда папа, как всегда накануне этого праздника, спросил «Ну-с, что мы преподнесём маме на сей раз?», я гордо ответил, что у меня уже подарок приготовлен. «Вот как!» — удивился папа и почему-то внимательно поглядел на меня, прищурившись. Но больше ничего не сказал.
Это был мой первый самостоятельный подарок маме. Впервые в жизни я понял, как это приятно — дарить.
Вместе с первыми числами апреля пришло настоящее тепло, которое, подержавшись дней десять, ни с того ни с сего сменилось ужасным холодом — пришлось опять натягивать тёплую куртку и перчатки.
— Гольфстрим фокусничает, — заметил папа однажды утром, поёживаясь рядом со мной на крыльце нашего дома.
Он имел в виду тёплое течение Гольфстрим, которое проходит вблизи западного побережья Англии и благодаря которому там такой мягкий климат. Мягкий, но неровный, потому что, борясь с массами ледяного арктического воздуха, Гольфстрим иногда оказывается побеждённым. И тогда апрельское тепло уступает место октябрьской промозглости.
Холода простояли недолго, к Ленинским дням солнышко успело хорошо прогреть Лондон. Этот день рождения Владимира Ильича запомнился мне на всю жизнь. О нём я сейчас и хочу рассказать, но сначала нужно сделать небольшое вступление, как это делается в школьном сочинении.
До приезда в Англию я, скажу честно, не знал, что Владимир Ильич Ленин провёл там целых два года и что в Лондоне осталось многое, что напоминает людям о нём.
Установилась традиция, согласно которой все классы нашей лондонской школы по очереди совершают весной поездку на автобусе по ленинским местам. Так что я посетил их дважды — сначала с родителями, а потом с классом. Экскурсия начинается с железнодорожного вокзала «Чаринг-кросс», который вы ходит на Трафальгарскую площадь. С «Чаринг-кросс» Владимир Ильич вместе с Надеждой Константиновной Крупской впервые ступил на лондонскую землю.
Перед экскурсией пионервожатая читала нам отрывок из воспоминаний Надежды Константиновны, где она пишет, что они с Владимиром Ильичей увидели английскую столицу через сетку дождя, хмурой и неприветливой. Очень им не повезло: любой город лучше впервые увидеть при солнце, впечатление остаётся более правильное, как мне кажется.
Вообще как-то так получилось, что лондонские годы Ленина были связаны с тремя вокзалами — «Чаринг-кросс», «Сейнт-Пэнкрас» и «Кинг-кросс». Через первый он попал в Лондон, рядом со вторым жил некоторое время вместе с другими русскими эмигрантами, в районе третьего жительствовал все остальные месяцы, до самого отъезда из Англии. Дома, где они с Надеждой Константиновной снимали квартиры, не сохранились: один погиб под фашистскими бомбами, другие просто снесли из-за их дряхлости.
Но это не значит, что ленинские адреса теперь нельзя отыскать. Нет, все они чётко обозначены. Память о вожде пролетариата всего мира и основателе первого в мире государства рабочих и крестьян умереть не может, её поддерживают даже те, кого, пожалуй, при всём желании нельзя причислить к пролетариату. Ну какой, спрашивается, революционер владелец большого отеля «Роял Скотт» у вокзала «Кинг-кросс»? А ведь он один угол гостиницы отстроил так, что в точности воспроизведён фасад стоявшего прежде на этом месте дома, где жил Ленин.
Эффект получился необыкновенный — черностекольная кубическая коробка, а в неё с угла вставлен дом прошлого века с маленькими балкончиками. Но зато уж мимо отеля «Роял Скотт» никто не пройдёт. А раз остановится, то, значит, прочтёт надпись на мемориальной доске.
У англичан устанавливаются не такие мемориальные доски, как у нас в Москве, а синие фаянсовые диски большого диаметра с соответствующим текстом. Такой вот диск есть и на стене здания, где сейчас ресторан «Кво-Вадис», а в давние времена на третьем этаже долго жила семья Карла Маркса.
И ещё одно памятное место там же, у «Кинг-кросс». Самого ленинского жилища опять-таки давно нет, вместо него возведён многоэтажный корпус с внутренним двором. В центре двора посажено дерево, у корней которого укреплён уже, конечно, не фаянсовый диск, а бронзовый прямоугольник, где сказано, что это — один из адресов Владимира Ильича в Лондоне.
В библиотеке знаменитого Британского музея бережно хранят ленинский формуляр, выписанный на Якоба Рихтера — имя, под которым Ленин скрывался в Лондоне от ищеек царской охранки. Сохранился небольшой парк с зелёным холмом, откуда Ленин и Крупская часто любовались панорамой города. В муниципалитете района Ислингтон перед входом в зал заседаний установлен на невысокой мраморной колонне-постаменте бронзовый бюст Ленина.
Одну историю, связанную с Владимиром Ильичей, мы в классе слушали затаив дыхание, а конец у неё оказался такой, что мы вдоволь нахохотались.
Второй съезд партии проходил в Лондоне по разным залам — чтобы сбить со следа сыщиков. Одно из заседаний, как гласит изустная легенда, подкреплённая документами из архива лондонской полиции, состоялось на втором этаже окраинной рабочей пивной. По английским обычаям пивные всегда были местом, где устраивались политические собрания, и для этой цели хозяева всегда имели отдельные большие комнаты. Там же праздновались свадьбы и прочие семейные события. В общем, когда лондонская полиция пронюхала, что в этой пивной собираются русские, она решила, что это анархисты, затевающие какой-то взрыв. Тогда в Лондоне жило много анархистов, замешанных в разных террористических делах. Они их совершали не в Англии, а в своих странах, но все равно полиция считала полезным на всякий случай за ними присматривать.
Послали в пивную одного сыщика, чтобы он выяснил, что и как. А у кого он мог выяснить, кто бы ему раскрыл партийные секреты? Он взял и перед началом заседания спрятался в стенной шкаф зала, где оно должно было состояться. И пришлось ему, бедному, просидеть в шкафу, почти без воздуха, несколько часов, все заседание целиком.
Когда все уже разошлись и в зале началась уборка, кто-то услышал стон в шкафу, открыл его и обнаружил неизвестного человека без сознания. Но самое смешное заключается в том, что сыщик чуть не задохнулся по собственной глупости. Зачем он полез в шкаф, раз знал, что здесь собираются русские, а русского языка он, конечно, не понимал и всё равно ничего не выяснил бы, хоть просиди он здесь три дня! В рапорте начальству он смог написать лишь, что «иностранцы громко и долго спорили», а о чём, ему неизвестно. Говорят, что его начальник написал на рапорте: «Ничего глупее не читал».
А теперь о самом важном. Самое важное — это «Маркс-хаус», библиотека революционной литературы, где Владимир Ильич провёл за работой много дней и куда мы всей школой приехали в день его рождения. «Маркс-хаус» сохранился совершенно в том виде, как он выглядел при Ленине.
Хранитель библиотеки — человек, который видел Ленина и хорошо помнит, как он работал в этом помещении. Тогда там размещалась редакция английской рабочей газеты «Джастис», что означает «Справедливость». А Владимир Ильич выпускал в Лондоне свою газету «Искра» с напечатанным на ней девизом: «Из искры возгорится пламя». Революционеры тайно везли её в Россию, где рабочие с нетерпением ожидали ленинского слова.
Выпускать газету нелегко, требуется много денег. Хорошо, что английские рабочие пришли на помощь Ленину и предоставили ему свою типографию, находившуюся в том же здании. Правда, русского шрифта в ней не имелось, набирали «Искру» в другом месте, но печаталась она именно здесь, на Клеркен-велл- грин.
