– Что случилось? – взволнованно спросил Петер Нья.
– А, черт побери! Я только что стукнулся башкой о какую-то штуковину. Чертовски больно!..
– А моя куртка? – поинтересовался Петер.
– I'll give you my pants8, – предложил американец и начал снимать брюки, чтобы помочь делу спасения.
Сестра Петера Нья его остановила.
– It's impossible with the coat. Won't be better with your pants9, – сказала она.
– Oh! Yeah, – согласился американец, застегивая брюки.
– Что он делает? – возмутилась шлюха. – Он в дымину пьян!.. Не давайте ему снимать штаны посреди улицы. Ну и свинья!..
Толпа вокруг все росла. Освещенная электрическим светом, дыра водостока приняла странный и зловещий вид. Кот чертыхался, и эхо его ругательств, странно усиленное, доносилось даже до последних прибывших.
– Мне бы хотелось получить назад свою куртку, – сказал Петер Нья.
Человек в тапочках протискивался сквозь толпу. Он нес длинную палку от швабры.
– Вот теперь, может, что-нибудь получится, – сказал Петер Нья.
Но палка, прямая как палка, не прошла в глубину колодца, образовывавшего наверху колено. Для этого ей надо было изогнуться, а она заартачилась.
– Надо бы найти крышку люка и снять ее, – подсказала сестра Петера Нья.
Свое предложение она перевела американцу.
– Oh! Yeah, – сказал тот.
И он тотчас же начал поиски крышки. Просунул руку в прямоугольное отверстие, дернул, но поскользнулся и рухнул, стукнувшись головой о стену ближайшего дома.
– Позаботьтесь о нем, – велел Петер Нья двум женщинам из толпы, которые подхватили американца и повели к себе, чтобы проверить содержимое карманов его кителя. Среди прочего там оказалось душистое мыло 'Lux' и большая плитка 'O'Henry', шоколада с начинкой. Взамен он наградил их хорошей гонореей, которую заполучил от одной восхитительной блондинки, встреченной за два дня до того на площади Пигаль.
Человек, который принес палку от швабры, хлопнул себя по лбу и, воскликнув: 'Эврикот!' – снова отправился к себе домой.
– Он надо мной издевается, – возмутился кот. – Эй вы там, поторопитесь, а не то я возьму и уйду. Найду какой-нибудь другой выход.
– Если пойдет дождь, вас затопит, – предупредила сестра Петера Нья.
– Дождя не будет, – заявил кот.
– Ну, тогда вам встретятся крысы.
– Подумаешь!
– Ну что ж, счастливого пути, – сказал Петер Нья. – Но учтите, они бывают покрупнее вас. И очень мерзкие. Да, смотрите не напрудите на мою куртку.
– Если они грязные, это меняет дело. Но главное, от них воняет. Нет, кроме шуток, поторапливайтесь там! И не беспокойтесь о вашей куртке, я за ней присматриваю.
Было слышно, как кот падает духом. Появился человек в тапочках. Он нес авоську, привязанную к концу длинной веревки.
– Отлично! – воскликнул Петер Нья. – Теперь уж ему удастся зацепиться.
– Что это? – спросил кот.
– Вот, смотрите, – сказал Петер Нья, опустив ему авоську.
– Ну, теперь совсем другое дело, – одобрительно сказал кот. – Подождите тащить, я захвачу куртку.
Через несколько секунд показалась авоська, а в ней, удобно расположившись, сидел кот.
– Наконец-то, – сказал он, выкарабкавшись. – А куртку свою доставайте сами. Поищите крючок или еще что-нибудь. Уж очень она тяжелая.
– Дерьмо! – выругался Петер Нья.
Появление кота было встречено радостными возгласами. Его передавали из рук в руки.
– Какой красивый котик! Бедняжка! Он весь в грязи…
От кота чудовищно воняло.
– Вытрите его, – сказала шлюха, протягивая свою светло-голубую шелковую косынку.
– Вы ее потом не отмоете, – сказала сестра Петера Нья.
– Неважно, – ответила шлюха в порыве великодушия. – Косынка все равно чужая.
Кот пожал всем руки, и толпа стала рассеиваться.
