отказать.
— Да, — снисходительно проговорила она, вставая.
Мгновенно две рюмки выдержанного эльфоклеверного меда волной разлились по ее телу, и она полуупала в объятия бывшего убийцы, чуть ли не захихикав.
Сэм обхватил Кайлану за талию и закружил. Он был счастлив и печален, и сбит с толку, он был старым и молодым одновременно. Но яснее всего была странная боль в сердце — не от утраты, но непонятным образом связанная с прекрасной женщиной, что так странно вошла в его душу. Кайлана танцевала, как подхваченная ветром дриада, и он не видел ничего, кроме струящихся медных волос и сверкающих зеленых глаз. Она может держаться сухо и холодно, но под этим прячется женщина отважная, сильная и умная. Он никогда еще не испытывал такого — даже когда любил Кату… И знал, что это не только в первый, но и в последний раз.
Он прижал ее крепче и закружил, а она подняла лицо к нему. В ее глазах сиял мед. Он чуть не задохнулся, так она была хороша. Щеки у нее зарумянились, волосы растрепались, и от этого она стала еще милее. И она улыбалась! Ослепительной, широкой, радостной улыбкой. Она негромко рассмеялась, радуясь происходящему, — и ее смех подействовал на бывшего убийцу, словно удар в сердце. Она заглянула ему в глаза, и он потерял голову. Он обнял ее и поцеловал.
Секунду она колебалась — а потом ее губы ответили на его поцелуй. Кайлана услышала биение его сердца и, почувствовав странную слабость, оперлась о стену, чтобы не упасть. Ее пальцы сомкнулись на дереве посоха.
Сэм мгновенно уловил происшедшую в ней перемену и резко отстранился. Друидка мгновенно протрезвела. Ни Арси, ни Робин, казалось, ничего не заметили. Бариганец пытался подыгрывать кентавру на свободных струнах. Кайлана посмотрела на Сэма жестким взглядом и отбросила со лба прядь волос.
— Больше этого не делай! — сурово сказала она.
Он сел у стены и затряс головой, стараясь прогнать видения. Кайлана еще раз холодно на него посмотрела, а потом, прежде чем он успел ее окликнуть, исчезла среди облаков.
Во внешнем мире сэр Фенвик с комфортом расположился в тени огромных фруктовых деревьев, выросших на голых скалах Одена. Вокруг росла изумрудно-зеленая трава, из которой торчали самые разные цветы. Мужчины и женщины Зеленого отряда наслаждались долгими солнечными днями и мягкими сумерками, которые ныне сменили самое темное время ночи. Оденские воины разошлись по домам, и только лорд Тасмин со своими ближайшими соратниками остался с Фенвиком удивляться странной весне, посетившей Оден.
В Серебряной башне замка Алмазной Магии сияние, лившееся в комнаты сквозь витражные окна, стало почти невыносимо сильным. Миззамир терпеливо ждал, полируя магические камни, и слушал музыку мира, возносящегося к совершенству.
Она крепко сжала посох. Все вокруг сбивало с толку. Она потеряла контроль, и ей это не нравилось. Она упрямо заставляла свой разум видеть то, что есть на самом деле, а не то, что ему хочется. Иллюзии начали таять, медленно, но уверенно, как земля, которую размывает упорный дождь ее воли…
Сэм рванулся следом и оказался перед каким-то гигантским сооружением, похожим на вертикальную щель в воздухе, окруженную потрескивающим полем света… Врата Тьмы!
Он еще шагал к ним, когда послышались крики, и Зеленый отряд, приготовившийся нападать сразу же после исчезновения Лабиринта, пошел в атаку. Он вытащил оружие и приготовился сражаться за свою жизнь — как сделали и остальные…
Прошло несколько недель. Обратный путь после одержанной победы и восстановления Тьмы прошел мирно. Они с Арси доплыли до Дваса на корабле, а потом верхом поехали в Бисторт. Поскольку Сэм больше не был убийцей, Арси согласился аннулировать контракт на убийство Первого мага и позволить Миззамиру жить: ведь теперь, конечно, его сила станет гораздо меньше. В Бисторте они первым делом отправились в «Пенный Бобр» и заказали по пинте прекрасного темного эля. Сев за столиком в дальнем углу, друзья впервые за долгие месяцы вздохнули свободно.
— Да, сколько всего было-то, а? — Арси засмеялся, вспомнив, как в ужасе разбегался Зеленый отряд, когда открылись Врата Тьмы.
Сэм кивнул.
— Да, конечно. Жаль только, что Кайлане надо было возвращаться домой… — с грустью сказал он.
— А, тебе все равно не удалось бы затащить ее в город, — откликнулся Арси. — Ну, и чем ты теперь будешь заниматься? Снова станешь убивать?
Сэм покачал головой:
— Нет, это ушло навсегда… Не знаю толком. Наверное, найду какую-нибудь работу… Другие же нашли.
— Да, но они-то ведь были отбелены, — напомнил ему вор. Сэм снова кивнул.
— Я подумал — может, попробовать поискать Валери? Она тоже, наверное, отправилась домой. Она говорила, что у меня есть магический дар… Может, из меня получится неплохой колдун.
— В том колпаке ты выглядел ужасно нелепо, — с сомнением сказал Арси. Сэм улыбнулся.
— Приятно иметь возможность просто сидеть и вспоминать то, что уже прошло, — задумчиво проговорил он. — Все кажется таким далеким. С той самой минуты, как мы вошли в Лабиринт. Как выбирались, как ехали домой — все кажется таким далеким, словно…
Две кружки эля остановились на полпути к губам. Арси и Сэм посмотрели друг другу в глаза, и каждый прочитал в них собственный испуг и понимание.
— …сон, — договорили они одновременно.
— Я ощущаю какие-то флуктуации в щите, сэр Фенвик, — доложил Таузер.
Сквозь облако пестрых бабочек Фенвик посмотрел на своего мага. Небо было синим, солнце — ярким. Для одиннадцати часов ночи очень неплохо. На деревьях не умолкая распевали птицы. Не осталось и следа от той неприветливой промерзшей земли, на которой с незапамятных времен росли и мужали закаленные оденцы. Докладывали, что вокруг Путак-Эйзума тоже раскинулись плодородные зеленые поля, и нет и следа отравленной солью равнины. Казалось, воздух дрожит, пронизанный светом. Сложности с Лабиринтом казались чем-то нереальным, хотя он по-прежнему лежал белоснежными извивами на ближайших полях. Но в нем ничего не менялось уже почти неделю, и он стал казаться вполне безобидным — вот только растущие повсюду цветы на его белоснежных стенах не укоренялись. Лабиринт и впрямь представлял собой загадку. Но, возможно, скоро…
— Ну так продолжайте наблюдения, — с улыбкой велел Фенвик.
«Скоро, скоро, — подумал он. — Скоро можно будет уже больше ни о чем и никогда не тревожиться».
Сэм с Арси окаменели, понимая, что они на волоске от гибели. Привычный уют «Пенного Бобра» моментально рассеялся под холодным ветром реальности — и остались холодные беломраморные стены, гладкие и ровные, с мерцающими в глубине полувидениями. Если Сэм закрывал глаза или смотрел на них искоса, то порой улавливал туманные грезы: лица, тени, пейзажи. Подобное состояние он однажды испытал, когда готовился к выпускным экзаменам. Тогда он едва не рехнулся от долбежки, и после нескольких бессонных ночей у него тоже начались галлюцинации…
— Проснись, Сэм! Проснись!
Чьи-то руки трясли его за плечи. Сэм сел, скинув прогревшееся одеяло, и заглянул в яркие бирюзовые глаза, обеспокоенно глядящие на него из-под черных кудрей. Он улыбнулся — и лицо улыбнулось в ответ. Вокруг угадывались теплые контуры спальни. За спиной у Каты врывался в окно солнечный свет, обрисовывая ее фигуру, затянутую в черный шелк. Видимо, она только что вернулась с задания. Было приятно ее видеть — особенно в таком соблазнительном наряде.
— Ката, — выдохнул он, ласково прикасаясь к ее щеке. Она села на постель и подмигнула ему. — Мне
