перспективных заказчиков как свою главную защиту против возможного дезертирства.
— Куда нам торопиться? — спрашивал Антоний. — Покойники и на следующей неделе никуда не денутся.
Шелл, которому надоели эти бесконечные приставания, однажды утром чуть не вышел из себя, но потом воздел руки к небу и согласился на два дня в Нью-Йорке. Антоний следовал разумному правилу «бери, что дают» и даже успел согласиться, но тут Шелл настоял, чтобы и я тоже поехал. За сорок восемь часов с бабочками ничего не случится. Когда решение было принято, следовало поторапливаться, пока Шелл не передумал. Я облачился в свое одеяние странствующего индуса — рубашку с высоким воротником, мистический медальон с многоруким Шивой, мешковатые штаны и сандалии. Тюрбану я дал отдохнуть.
Шелл сидел рядом со мной у прохода и подремывал, а Антоний занял место напротив нас и теперь читал старую газету, оставленную кем-то из пассажиров.
Шелл, неожиданно вздрогнув, выпрямился на своем месте, словно пробудился от кошмара. Он тряхнул головой и, потирая глаза, медленно вернулся в прежнее положение.
— Ну что там еще пишут? — спросил он Антония. — Я уже и забыл, когда газету читал.
Антоний, продолжая изучать то, что привлекло его внимание, проговорил:
— Похоже, нас ожидает серия игр «Янки» против «Кабс». А в остальном обычная дребедень. — Потом он поднял глаза и сказал: — Раз мы будем в городе, давайте сходим на новый фильм братьев Маркс.
— А как он называется? — спросил я.
— «Лошадиные перья».
— Звучит обнадеживающе, — сказал Шелл.
— Я знаю, босс, ты предпочитаешь Марлен Дитрих.
Шелл улыбнулся едва заметной улыбкой.
— А я бы хотел посмотреть «Доктор Джекил и мистер Хайд», — сказал я.
— Нет-нет, у меня от Фредерика Марча скулы сводит, — отрезал Антоний. — Забудь об этом.
Шелл повернулся ко мне:
— Ты отменил все занятия с репетиторами?
Я кивнул:
— Все, только с миссис Хендриксон не получилось. У нее нет телефона.
— Ну теперь на следующей неделе будут сетования на полчаса.
— Миссис Хайд, — сказал Антоний и скорчил рожу, потом перевернул газету, сложил ее и вернулся к чтению.
Я собрался было рассказать Шеллу о ее задании — чтение Чосера на среднеанглийском, — но тут он резко подался вперед, выхватил газету из рук Антония и поднес к глазам.
— Что случилось, босс? — спросил Антоний.
Шелл покачал головой и поднял руку, призывая нас помолчать. Он явно читал какую-то статью и серьезно разволновался. Антоний посмотрел на меня — на лице его читалось недоумение. Я в ответ мог только пожать плечами.
Наконец Шелл развернул газету к нам и показал на фотоснимок в углу страницы, которую только что читал. Он был бледен, как во время своих спиритических трансов, и его рука чуть подрагивала.
— Вот она, — сказал он.
День был солнечный, и от ярких лучей, проникавших в вагон сквозь окно, по странице прыгали блики. Мы с Антонием подались вперед и чуть не стукнулись головами.
— Девочка, — пояснил Шелл, тыкая пальцем в газету. — Девочка в стекле.
Я успел лишь кинуть взгляд на ребенка, которого Шелл видел в доме Паркса, — темные кудрявые волосы, платье в цветочек, — как он снова перевернул газету и взволнованным шепотом принялся читать нам вслух.
— «Тихий городок Уэлманс-Коув на Северном побережье взбудоражен недавним исчезновением семилетней Шарлотты Барнс, дочери самой уважаемой супружеской пары города — мистера и миссис Гарольд Барнс.
В среду, двадцать первого сентября, в час пополудни ребенка видели в последний раз — девочка играла в саду семейной усадьбы. Когда в четыре часа ее позвали к обеду, девочка не откликнулась. Вскоре стало ясно, что она пропала. Местная полиция тщательно обыскала окрестности, но безрезультатно. На следующее утро группа озабоченных жителей продолжила прочесывать близлежащие леса и побережье в поисках следов Шарлотты.
Перед исчезновением на ней было желтое платье, черные туфли, в волосах — золотые заколки. Рост девочки около четырех футов, волосы каштановые, заплетены в косички, нет одного переднего зуба. Просьба всем, кто увидит ребенка, подходящего под это описание, сообщить ближайшим властям.
Гарольд Барнс — широко известный магнат-судовладелец, он обещает солидное вознаграждение за информацию о местонахождении дочери. Других комментариев получить у него не удалось. Соседи надеются, что девочка просто заблудилась, скоро будет обнаружена и воссоединится с семьей».
Шелл закончил чтение, откинулся к спинке сиденья и уставился перед собой.
— И что? — спросил я.
Антоний протянул руку, вытащил газету из пальцев Шелла, перевернул ее и посмотрел на фотографию.
— Страннее странного, — сказал Шелл.
— Это что же означает — что девочка мертва? — спросил Антоний.
— От какого числа газета? — внезапно оживился Шелл.
Антоний перевернул газету и обратился к первой странице.
— Она вышла четыре дня назад.
— У Паркса мы были пять дней назад, — сказал я.
— Да, — подтвердил Шелл, — двадцать второго.
— Призрак? — спросил Антоний.
— Я ни в чем не уверен, — сказал Шелл. — Но хочу в этом деле разобраться. Какая следующая остановка?
— Ямайка,[20] — сказал я.
— Мне жаль вас разочаровывать, джентльмены, но я выхожу и возвращаюсь назад. Вы двое можете ехать в Нью-Йорк без меня.
— Да брось ты, босс, — сказал Антоний. — Тебе нужен отдых.
— Нет-нет-нет, — сказал Шелл. — Я возвращаюсь. Мне надо договориться о встрече с мистером Барнсом.
— Ты что же — хочешь опустить этого беднягу теперь, когда у него пропала дочь?
— Напротив. Я хочу попытаться помочь ему найти девочку.
— Я с тобой, — сказал я.
— Бесплатно, — объявил Шелл.
— Не думал, что когда-нибудь услышу от тебя это слово, — заметил Антоний.
— Я должен докопаться в этом деле до истины.
— Ну и хорошо, — сказал Антоний, — докапывайся.
Мы сошли в Ямайке и перетащили багаж на платформу, с которой поезда шли на восток. Шелл в ожидании поезда нервно прохаживался туда-сюда. Мы с Антонием сидели на скамейке. Когда Шелл отошел от нас подальше, силач наклонился ко мне и сказал:
— Вот и отдохнули, малыш.
Я не ответил, поскольку мысли мои были заняты другим: оккультное видение Шелла — не доказательство ли это существования загробной жизни? Другой мир, откуда мертвые являются нам, на самом деле мог существовать, а мы нагло подсовывали людям эрзац этого мира: сей факт вряд ли был полезен для наших бессмертных душ. Видимо, мысли Антония приняли такое же направление, потому что когда я попросил у него сигарету, он дал мне ее и зажигалку поднес.
